"В. Звягинцев "Разведка боем" ("Одиссей покидает Итаку", книга N 4/6)" - читать интересную книгу автора

в нем поселились духи, - презрительно фыркнула Сильвия, не обратив внимания
на оскорбительность своих слов для Алексея. - Нет, тут в самом деле есть о
чем подумать...
"А не хватит ли дурака валять?" - мелькнуло в голове Берестина. Мало
того, что дамочка то и дело сверкает своими прелестями, так еще и хамить
начала. Это еще разобраться надо, кто тут папуас.
- Тебе не кажется, что раз уж у нас ситуация Шахразады, хоть и с обратным
знаком, так и продолжение должно быть в том же ключе?
- А ты действительно этого хочешь? - Сильвия словно бы даже удивилась его
словам и в то же время как-то по особенному зазывно взмахнула ресницами...
Он обошел стол, взял в руки ее узкую прохладную ладонь. В самом деле,
сколько можно заниматься скучной болтовней, если все так просто - уютная
комната, дрожащие огоньки свечей, тихая музыка, красивая, заведомо на все
согласная женщина. Совсем у него крыша поехала, что ли?
Он обнял бывшую инопланетянку за талию, повернул к себе, медленно
приблизил губы к ее приоткрывающимся губам. Она тоже подалась вперед,
запрокидывая голову и прижимаясь к нему животом и бедрами, привставая на
цыпочки и обвивая руками его шею. Целовались долго и увлеченно, словно
охваченные первой страстью юные влюбленные.
Алексей даже и не заметил, как они оказались на широком диване в смежной
комнате. Падающий сквозь проем двери дрожащий свет только-только позволял
различать черты ее лица с прикрытыми длинными ресницами глазами. Обнимая
податливое тело Сильвии, расстегивая тугие кнопки прозрачной блузки, целуя
приподнятые жесткими кружевными чашками полушария, Берестин не сразу
сообразил, какой этюд она с ним разыгрывает. Но все-таки понял, не
семнадцать же лет ему. Аггрианка исполняла роль добродетельной жены,
впервые в жизни решившейся на супружескую измену. Она то уступала
домогательствам соблазнителя, то вдруг спохватывалась и начинала осторожно
сопротивляться. Отталкивала слишком уж бесцеремонно проникающие под одежду
руки, начинала шептать протестующие, возмущенные слова, прерываемые,
впрочем, чересчур страстными вздохами, и тут же сама припадала к его губам
своими, мягкими и требовательными.
Алексея такая игра тоже захватила. Слишком она отвечала его собственной
склонности. Что за интерес, если партнерша торопливо, как в бане,
раздевается и ныряет под одеяло с заранее обдуманным намерением.
Когда он, преодолевая сопротивление, сумел наконец сдвинуть вверх узкую,
даже, кажется, лопнувшую при этом по шву юбку и начал на ощупь искать
застежки пояса, Сильвия вдруг оттолкнула его, откинулась на спинку дивана,
царственным (каким аристократки былых времен подавали для поцелуя руку)
движением протянула Алексею стройную, прекрасного рисунка и невероятно
длинную ногу. Вновь придя в себя, усмехнувшись даже, Берестин отщелкнул
пряжки на ремешках туфель. А усмехнулся он оттого, что вспомнил
давний-давний, но почти аналогичный случай. Запутавшись в многочисленных,
по тогдашней моде, крючках и пуговичках интимных деталей туалета очередной
подружки, курсант-первогодок Леша даже выругался от отчаяния: "Да где ж оно
расстегивается?" - и услышал в ответ задыхающийся шепот: "Ой, ой, не надо,
пожалуйста... Вот здесь..." Женская одежда с тех пор значительно
усовершенствовалась, и прежних затруднений Берестин не испытывал, однако
Сильвия еще раз изобразила отчаянную попытку "сохранить целомудрие". И лишь
когда физические и моральные силы, а главное, воля к сопротивлению оставили