"Василий Звягинцев. Одиссей покидает Итаку (роман, книга вторая)" - читать интересную книгу автора

волнения в ее голосе.
"Подрегулировали эмоциональный блок, - подумал Воронцов. - Тем лучше
для меня, только неясно, какой они с этого планируют иметь выигрыш".
- На первый твой вопрос я отвечу сразу, - сказала Наташа после
нескольких протокольных фраз. - А на второй - несколько позже.
- Как знаешь, - согласился Дмитрий, подвинув кресло к самому экрану.
Теперь их разделяло не более полутора метров. И он мог наблюдать за
тончайшими нюансами ее мимики и выражения глаз.
- Тогда слушай. Содержание Книги одинаково важно и для них, и для
нас. В ней - полный рабочий дневник экспедиции. Что это такое - сам
понимаешь.
- Еще бы, - кивнул Воронцов. - Вроде вахтенного журнала. Понимаю и
сочувствую, но не более того...
- Подожди. Кроме дневника, там же записаны практически все
древнерусские летописи IХ - ХIII веков, вплоть до монгольского нашествия,
духовная и светская литература... Ты же знаешь, что кроме "Слова о полку
Игореве" до нас не дошло ничего. А там могли быть шедевры, по сравнению с
которыми "Слово"... - она замялась, подбирая сравнение.
- Как записки фронтового корреспондента рядом с "Войной и миром", -
помог ей Воронцов.
Наташа посмотрела на него с сомнением.
- Неожиданное сопоставление. Но в принципе... Отчего бы и нет?
- Вот именно. Только не по адресу вы обращаетесь. Вам бы филолога
найти, библиомана настоящего. Тот бы так рванул - втроем не удержишь. А я
что? Признаюсь, хоть и стыдно, я и "Слово" до конца не читал. "Лепо ли ны
бяшешь, братие..." Так, что ли? Вот и все мои познания. Умом я все
понимаю, но голову ради этого в петлю совать не стал бы.
И не так уж он кривил душой, говоря это. Как всякий актер, которым
поневоле вынужден быть человек, поставленный руководить другими людьми,
Воронцов мог убедительно имитировать только те чувства, которые хоть в
малой мере находили отклик в глубине его натуры. Иначе фальшь была бы
видна любому мало-мальски проницательному зрителю.
- Не буду спорить, - продолжал он, - если эти тексты ввести в
обращение, определенная польза для отечественной культуры будет. Но какая?
И для кого? Для десятка интеллектуалов, жаждущих тем для диссертаций? А
еще для кого? Как будто ты не знаешь нашу публику. Спроси у любого.
Девяносто процентов - не назовут даже имен и порядковых номеров царей,
правивших в прошлом веке, а ты им - летописи десятого...
- Если даже пять человек будут владеть подлинным знанием, и то рано
или поздно оно станет достоянием всего народа...
Воронцов рассмеялся. Снял со стены парадный офицерский палаш с
филигранной медной гардой, попробовал, удобно ли он лежит в руке, повертел
перед глазами, разбирая надпись на клинке.
- Эх, черт, вот жизнь была... Золотое времечко. А сейчас... Ну кому
оно все нужно, Натали? Что изменится? Принесу я их Книгу, не принесу...
Прожили с тех пор семьсот лет - обошлись, как видишь. Может, без тех
знаний даже лучше? Не думала? Впрочем, что это я спрашиваю, ты тут совсем
ни при чем. А ты... Тебе самой как, кого больше жалко, меня или те
летописи?
Наташа ничего не сказала, отошла от экрана, повернувшись к Воронцову