10 В лучах утреннего солнца

Порывистыми движениями Леа пыталась вставить ключ в замочную скважину. В душе бушевал страшный хаос. Что делать: сразу разнервничаться или лучше надеть маску и задать несколько суровых вопросов? Просто сорваться и затеять драку? Или свернуться клубочком и надеяться на то, что все уладится само собой?

Последнее казалось такой привлекательной возможностью, что она беспрекословно отдала связку ключей Адаму, чтобы он открыл. Дверь распахнулась, и она молча вошла в темную прихожую, не обращая внимания на своего спутника. Леа собиралась направить свое по-прежнему дрожащее тело в кухню, где в буфете стояла початая бутылка кьянти. Но вместо этого прошла прямо в спальню и растянулась на кровати.

Зарывшись лицом в подушки так, что едва могла дышать, она прислушивалась к пустоте, которая наконец-то начала расширяться у нее внутри. Она была измучена и расстроена. Все в ней не желало ни секунды размышлять о только что пережитом. Даже присутствие Адама было ей глубоко безразлично. Она не смогла сбросить с себя свинцовое оцепенение даже тогда, когда почувствовала его вес на постели. Ощутив мягкое поглаживание по спине, она уснула.

Солнечный свет пронизал узкую комнату, в которой стояла кровать Леа. В некоторых местах покрытого белым лаком металлического сооружения, которое она несколько лет назад приобрела на блошином рынке, вот-вот грозились разойтись сварочные швы. На стенах висели не особенно тщательно подобранные рамочки с цветочными мотивами - наследство матери, которая никогда не боялась соприкосновения с китчем. В ярко освещенном углу, где в лучах утреннего солнца плясали пылинки, стояло ветхое кресло-качалка, в котором на подушке спала кошка.

Обычно Леа не могла спать при свете, но сегодня ее тело смилостивилось над ней и решило сделать исключение. Солнце уже дотянулось своими длинными пальцами до постели, и поэтому под одеялом стало ощутимо жарко. Наконец девушка, задыхаясь, проснулась. На лицо налипли мокрые от пота пряди; приподнявшись, она почувствовала, как груди на миг прилипли к влажной простыне. Сонно потянувшись, она перевернулась на спину и отбросила в сторону одеяло. Разгоряченная кожа тут же покрылась мурашками, но Леа наслаждалась прохладой. Провела ладонями по лицу.

Она медленно зевнула и как следует потянулась, но тут матрас пришел в движение. Леа вздрогнула от испуга: рядом с ней, приподнявшись на локте, лежал удивленно оглядывавшийся по сторонам Адам... Все в нем было безупречно, как всегда: кожа идеально чистая и свежая, словно после утренней прогулки, волосы слегка растрепаны. Ко всему прочему, от него исходил приятный мужской запах. Тем не менее Леа готова была поклясться, что он только что проснулся. Расстегнутая рубашка была измята, развязанный галстук лежал на простыне между ними, словно он, сонный, снял его среди ночи.

Адам неуверенно посмотрел на Леа, и его губы шевельнулись, словно он хотел объяснить что-то. Но ничего не сказал.

— А я думала, ты можешь не спать, - произнесла Леа то, что, вероятно, пришло в голову самому Адаму.

— Могу, - раздраженно ответил он, словно его только что застукали за чем-то неприличным. - Я просто хотел побыть с тобой, пока ты спишь, а потом, наверное, забыл о времени...

Она с сомнением посмотрела на него, но Адам не заметил этого, потому что удивленно оглядывался по сторонам, как будто проснулся не в том фильме. Это пришло и ей в голову, когда она поняла, что лежит совершенно голая рядом с одетым Адамом. При попытке снова натянуть на себя одеяло, она довольно неэлегантно ударилась затылком с такой силой, что продавленный матрас завибрировал.

"Чудесно, теперь мы оба выглядим так, словно нас застукали в двусмысленной ситуации", - мрачно размышляла Леа.

Затем снова задумалась о том, что на ней ничегошеньки не надето. Она помнила только, как обессиленно рухнула на постель. Ей не хватило сил на то, чтобы раздеться.

- Разве недостаточно было просто стянуть с меня платье через голову и снять туфли? - набросилась она на Адама.

Прошло несколько секунд, прежде чем ее слова дошли до него, и он с огромной неохотой обдумал их.

— Ты пахнешь лучше, когда на тебе нет ничего, - сказал он наконец таким тоном, как будто она спросила его о леденцах, когда он занят размышлениями о таких высоких материях, как жизнь и смерть.

— Рада за тебя, - недовольно ответила Леа. Кое-как завернувшись в одеяло, она неловко перелезла через безучастного Адама.

Немного позже, когда Леа, свежая после душа, одетая в спортивные брюки и футболку, направлялась в кухню, она украдкой заглянула в спальню и увидела, что Адам все еще сидит на постели. Она уже выпила две чашки кофе и съела тост, когда он наконец появился в кухне.

В полном молчании он сел за деревянный стол, который был предметом гордости Леа, потому что она сама, еще будучи девочкой, под маминым руководством шлифовала и лакировала его хмурым субботним утром. Не обращая внимания ни на нее, ни на идеально гладкую поверхность, он принялся крошить тост. Адам был настолько поглощен своими мыслями, что положил один из кусочков себе в рот. Тут же глаза его оживились. Леа злорадствовала, когда Адам - с очевидным отвращением - с трудом проглотил его.

- Надеюсь, ты не собираешься запить моей кровью.

Вместо ответа Адам одарил ее совершенно лишенным чувства юмора взглядом, давая понять, что дальнейшие насмешки вряд ли разрядят ситуацию. Она нервно отпила кофе, чтобы занять рот чем-нибудь безобидным. Но долгого молчания не выдержала, слишком сильны были воспоминания о прошедшей ночи. Поэтому она решилась начать с безобидного вопроса:

- Кто такой Пи?

Некоторое время вопрос висел в воздухе, а Адам гонял крошки по гладкой как зеркало столешнице. Наконец его плечи расслабились, и он откинулся на спинку стула.

— Пи - один из нас, как ты сама могла это заметить. Вероятно, он пребывает в таком состоянии дольше, чем многие другие...

— Ты сказал "он" - значит, Пи все-таки мужчина? - перебила она его.

Адам склонил голову в сторону и изучающе глядел на нее, пока Леа, покраснев, не склонилась над своим кофе.

- Я бы сказал, что он ведет себя по отношению ко мне как мужчина - поэтому я говорю "он". Возможно, Пи думает, что так лучше. Не имею ни малейшего понятия, почему. В любом случае, у Пи почти везде есть связи, как ты сама могла убедиться вчера на празднике - судя по разношерстной толпе приглашенных. Когда почти целую вечность гнездишься в одном и том же городе, связи заводятся обширные. А интересы могут быть самые разнообразные, когда ты бессмертен и не тратишь времени на сон.

Адам неожиданно остановился.

Он хотел скрыть от Леа мысль, которая тревожила его. Хотя она с трудом понимала его, настаивать на продолжении не стала, и вместо этого спросила:

— Если Пи занимается только своими делами, то чего он тогда хочет от тебя?

— Чего хочет Пи, хм... - Было совершенно очевидно, что Адам тянет время, чтобы собраться с мыслями. Кончики его пальцев выбивали на столешнице какой-то одному ему понятный ритм, похожий на барабанный бой для тех, кто отправлялся в битву. Чем дольше он думал, тем больше нервничала Леа. Ей хотелось бы получить точные, четкие ответы.

- Причина нашего сотрудничества кроется в прошлом, - наконец заговорил Адам. Голос его звучал спокойно, но Леа чувствовала, что он взвешивает каждое свое слово. - Этьен принял меня тогда у себя, потому что чувствовал угрозу. Хотя ему и в голову не могло прийти, какой конец его настигнет. Он не предполагал, что его бывший подчиненный Адальберт долгие годы страдал от отказа перевоплотить его и только и ждал подходящего момента, чтобы отомстить. Но Этьену хотелось, чтобы кто-то был рядом, кто-то, кто в трудную минуту готов дать более решительный отпор, чем он сам.

По лицу Адама промелькнула печальная улыбка, но уже в следующий миг он осознал это и прогнал ее, словно это было проявлением позорной слабости.

- Наша с Этьеном связь была, конечно, крайне необычной, но она работала. Несмотря на то что его окружало множество людей, Этьен чувствовал себя одиноким. А я... Я от раздвоенности не знал, чем себя занять, и чувствовал себя рядом с ним в безопасности. Он был мне кем-то вроде отца, который многое позволяет своему строптивому сыну. - Он умолк. - Удивительно то, что мы оба могли кое-что дать друг другу, а именно - дружбу. Вообще-то в нашем мире такого не бывает, но, возможно, мы прилипли друг к другу в поисках человека в себе. Это было больше, чем кто-либо из нас ожидал. Хотя надежда занимает не особенно почетное место для существа в моей форме бытия.

Адам говорил, а Леа постоянно терла под столом становившиеся все более влажными руки. Она часто размышляла об отношениях между этими двумя такими непохожими мужчинами. То, что она не только окончательно разлучила обоих, но и, с точки зрения Адама, была виновна в уничтожении Этьена, нанесло ей болезненную рану. Она была уверена в том, что он еще заставит ее мучительно расплачиваться за эту вину.

- Я отдал бы все, чтобы заполучить Адальберта, - продолжал Адам. - К сожалению, той ночью он исчез вместе со своим приятелем Майбергом и останками Этьена. От Трусс не удалось получить никакой информации, хотя, можешь мне поверить, я честно пытался.

Непритворный взгляд, который он бросил на нее, продемонстрировал Леа Трусс, подвергшуюся пытке; Трусс, постоянным рычанием отвечавшую на одни и те же вопросы до тех пор, пока от нее не осталось ничего, что можно было бы мучить дальше. К счастью, у ее фантазии оказалось достаточно сострадания, чтобы обезличить мучителя Трусс. В противном случае она, вероятно, расплакалась бы и убежала из кухни.

- Прошлой весной мне наконец стало ясно, что пришло время двигаться дальше. Кроме того, я снова хотел быть рядом с тобой. Злость из-за твоего предательства со временем стала слабеть, и я уже не мог давать демону столь решительный отпор, когда он требовал завладеть тобой. Хотел я того или нет, но я выследил тебя - впервые за долгое время став с демоном единым целым.

Услышав эти слова, Леа невольно вздрогнула. Хотя, похоже, демону было совершенно безразлично, что она отвернулась от Адама, это совсем не значит, что он ей простил - пусть даже он и отправился на ее поиски по своей собственной инициативе. Несмотря на силу влечения, которое он испытывал к ней, она не могла быть уверена в том, как он к ней на самом деле относится.

- Значит, ты уже несколько месяцев был неподалеку? - спросила она тихим, надтреснутым голосом.

Хотя Адам медленно кивнул, она не решилась спросить, сидел ли он опять ночами возле нее и наблюдал, в то время как она, мучимая кошмарами, переворачивалась с боку на бок. Вот и получай за свою уверенность, что все у тебя под контролем.

- Но когда я приехал, то нашел не только тебя, но и Пи, - продолжал тем временем Адам, которому, казалось, совершенно не мешал возрастающий ужас Леа. - Что ж, все существование Пи построено таким образом, что миновать его нельзя... В любом случае, он тоже, несмотря на дорогостоящие меры предосторожности, чувствует угрозу. Это хорошая сделка для меня, потому что его влияние распространяется на весь город. И поскольку наряду с контактами и одолжениями он копит богатство, это не самое плохое, что могло бы быть. Все складывается как нельзя лучше, не правда ли?

Последнее предложение Адам закончил самодовольной улыбкой, но Леа была ни капельки не убеждена. Она прогнала его историю слово в слово от начала до конца, радуясь тому, что не нужно размышлять о своей странной чувственной жизни. В конце концов она откинулась на спинку стула, положила локти на подлокотники и соединила кончики пальцев. Она невольно приняла позу, пользовавшуюся дурной славой у ее коллег по издательству. Когда Леа принимала такую позу, лучше было сразу сдаваться и открывать карты.

— Ты ведь не собираешься всерьез убедить меня в том, что Пи нанял тебя в качестве секьюрити? Я еще понимаю, что существа вроде Этьена не в состоянии защитить себя сами, но ведь Пи - совершенно другого калибра. Он не беззащитный эстет, которому приходится опасаться карающего ангела из прошлого. Я полагаю, даже ты не стал бы соревноваться с таким противником, как Пи. Кроме того, твоя слава защитника - не самая лучшая, Адам. - Произнеся последнее предложение, она испуганно затаила дыхание. Но тот только откинул со лба волосы и так и остался сидеть, положив руку на затылок. Он внимательно смотрел на нее, и Леа инстинктивно почувствовала, что стоит разыграть этот шар.

— Если ты думаешь, что я поверю, будто бы тебя занесла сюда исключительно тоска по мне, то ты сильно ошибаешься. Возможно, тогда, в пору влюбленности, я показалась тебе наивной, но ты поступишь правильно, если не будешь недооценивать меня. Ну и бред ты мне рассказал: не мог больше оставаться вдали от меня, подумать только! - Она с вызовом посмотрела на Адама, а тот только слегка улыбнулся. - Ты не забыл Адальберта, Адам, ты никогда не забудешь того, что он сделал. Вероятно, его след привел тебя в этот город, или ты пошел на какую-то сделку с Пи, этим далеко раскинувшим свои сети пауком. За кого ты меня принимаешь? Твой вновь вспыхнувший интерес ко мне, эта инсценировка прошлой ночью... Если ты собираешься воспользоваться мной для чего-то, то лучше тебе сказать об этом сейчас!

- Иначе что? - Адам тихо рассмеялся. - В пустых угрозах всегда есть что-то недостойное, если хочешь знать мое мнение. Тебе это не идет. Адальберт исчез, и у меня нет свежих новостей. Это, честно говоря, сводит меня с ума. Но не стоит недооценивать свое влияние на меня. Может быть, я и потерял Этьена, но ты у меня все еще есть. Поэтому я здесь.

На мгновение его слова повисли в воздухе, затем он продолжил:

- Впрочем, существует еще одна причина, хотя это нельзя назвать следом даже в каком-то приближении. Нас становится все меньше и меньше. Что ж, нас никогда не было особенно много - никто точно не знает, сколько. И поскольку мы не особенно часто общаемся друг с другом, трудно сказать, исчез ли один из нас или просто сменил охотничьи угодья. Тем не менее все чаще ходят слухи о потерях. А кто может знать об этом больше, чем Пи?

Адам слегка склонился над столом и пристально посмотрел на Леа.

- В данный момент для меня все складывается как нельзя более удачно: я получаю тебя и могу одновременно пользоваться сетью Пи, чтобы удовлетворить свое любопытство. Ну как, Леа, теперь ты довольна моим ответом?

Леа сжала губы. Она не была уверена в том, что ей следует обо всем этом думать. Не верилось, однако, и в то, что Адам позволит продолжить допрос. Поэтому она зашла с другой стороны.

- Пи сказал, что тебе стоит проводить со мной больше времени, чтобы ты лучше контролировал свои охотничьи инстинкты. Что он имел в виду?

На празднике Пи намекнул, что Адам от возбуждения едва не причинил Леа вред - но об этом лучше промолчать. Потому что она думала, что тут Пи ошибся. Адам действительно готов был вот-вот наброситься на нее, но совсем не в том смысле, как думал Пи.

Она быстро отмела в сторону воспоминания о страстных объятиях. При этом она не сводила взгляда с узких ноздрей Адама, на случай, если он почувствует вспыхнувшие в ней чувства. Но тот, похоже, был слишком сосредоточен, чтобы заметить ее возбуждение.

- Ты помнишь, что я рассказывал тебе о том, какое влияние оказывает на нас общение с людьми? Оно загоняет демоническую составляющую глубоко внутрь. Но если мы выбираем другой путь, то постепенно расплачиваемся за человечность, наша личность неестественно обостряется. Может быть, я смогу объяснить это таким образом: пока человек в своей жизни проходит по сложному сплетению боковых улочек, демон несется по дороге с односторонним движением. Демонизированный человек полностью посвящает себя одной страсти. - Под правым глазом Адама дрогнул мускул, и Леа заметила, как напряглись все мышцы лица. Очевидно, этот вопрос был для него больным, хотя он не желал, чтобы это было заметно. - Вот так я отношусь к охоте. Пи, вероятно, имел в виду, что мне пошло бы на пользу, если бы я немного сбавил обороты. Самой лучшей методикой в данном случае является совместное времяпровождение с человеком, в котором не видишь следующую жертву.

Леа встала и подошла к окну. Медленно провела пальцами по раме, очень холодной на ощупь. Еще не все сомнения были отброшены, а ее способность рассуждать работала гораздо лучше, когда рядом не было Адама.

- А почему тогда для тебя было так важно с такой помпой привести меня на праздник к Пи? Зачем тебе все это внимание?

К ее удивлению, Адам поднялся и подошел к ней. Встал рядом, со скрещенными на груди руками, так близко, что она почувствовала тепло, исходящее от его тела. Мгновение оба разглядывали зимние остатки сада на заднем дворе, располагавшемся в четырех этажах под ними. Снежный покров уже во многих местах оттаял, обнажив сожженные морозом розовые кусты и желтые кустики травы. Совсем скоро сад возродится к новой жизни.

- Уже было неоднократно сказано - мы не особенно общительны, но время от времени заключаем взаимовыгодные союзы. - Продолжая говорить, Адам поднял руку и почесал себе спину. Леа невольно задержала дыхание, когда он нечаянно коснулся ее. - Пи притягивает к себе тех, кому по разным причинам необходимо быть рядом с ним - таких, как я, например. Приведя тебя, я хотел показать всему этому сброду, что ты - табу. Это было просто в целях защиты. Ну что, у тебя есть еще подозрения, которые мне придется развеивать, или ты наконец успокоишься?

Прежде чем она успела съязвить, в дверь позвонили. Оба вздрогнули, но первой опомнилась Леа.

- Я надеюсь, это не Меган принесла тебе свежую одежду? Когда она, направляясь в прихожую, взглянула на него, Адам одарил ее улыбкой, которая, вероятно, должна была означать "я тебе еще понравлюсь". Но по его лицу было понятно, что это неожиданное вмешательство ему тоже неприятно.

При виде Адама Надин надула накрашенные матовой красной помадой губы, как будто кто-то нанес ей ужасную обиду, и засопела так сильно, что ноздри ее затрепетали, словно два паруса. Она демонстративно остановилась в дверях, скрестив руки под своей роскошной грудью, и внимательно, с головы до ног, осмотрела Адама.

Леа была не уверена по поводу того, что следует думать о неожиданном визите Надин. С тех самых пор как она встретилась с Адамом в баре, она по мере возможности старалась избегать Надин. Поскольку Леа была упорной противницей мобильных телефонов, Надин могла только оставлять ей командным тоном указания на автоответчике, требуя, чтобы она немедленно связалась с ней. Леа в ответ наговаривала на автоответчик Надин разнообразные отговорки: в данный момент ужасно много работы, но как только у нее появится свободная минутка, она тут же позвонит.

Хотя между подругами, очень серьезно относившимися к своей работе, существовал негласный договор, что рабочее место - неприкосновенно, Надин вскоре после этого появилась в издательстве. Когда Леа возвращалась с обеденного перерыва с несколькими сослуживцами, швейцар сообщил ей о визите крайне возбужденной дамы: Надин ткнула указательным пальцем бедняге прямо в нос и предупредила, что для него же будет лучше, если он не станет отпираться. Леа представила себе эту картину в лицах, и ей стало дурно.

Надин была ее единственной подругой. Кроме этой уверенной в себе женщины, за последние годы никому не удавалось пробиться за груды бумаги, которыми окружала себя Леа. Для этого нужно было быть довольно настойчивым человеком - и Надин была именно такой; это она только что доказала, без предупреждения заявившись в гости. Несмотря на ее барские замашки, Леа была к ней привязана, и мысль о том, что она чересчур отталкивает подругу и та может отвернуться от нее, вызывала страх. Кроме того, Надин была последним оплотом ее трещавшей по всем швам жизни.

После смерти матери Леа отец совершенно погрузился в работу, и семейные связи постепенно стали ослабевать, пока не исчезли совсем. Леа была тогда слишком юна и слишком интровертна, чтобы самостоятельно поддерживать контакты с родственниками. Кроме того, никто не заботился о том, чтобы приглашать к себе опечаленную и объявленную своенравной девушку. Но со времен ее любовной связи с Адамом и последовавшего за ней бегства о каких-то контактах можно было даже не думать. В принципе она поддерживала поверхностные отношения, и пустота внутри заполнялась, когда она выслушивала семейные истории коллег и авторов. Сочувственные взгляды, бросаемые на нее при этом, она великолепно научилась не замечать. Хотя ее по-прежнему раздражало, когда собеседник был настолько дерзок, что напоминал ей о мире за стенами издательства. Таким людям Леа периодически приставляла виртуальный нож к горлу, при этом понимая, что под феминистическим пальтишком самоуверенности скрывается очень ранимая душа. На самом деле в последние годы было довольно трудно держать под контролем работу и видимость личной жизни, когда в любую минуту в нее мог ворваться ужас.

Леа понимала, что жизнь проходит мимо, не отмеченная ее непосредственным участием. Но что она могла с этим поделать? С появлением Адама все стало ужасно сложно. Несбывшаяся любовь заставила ее искать прибежища в одиночестве, и знание об этом демоне, который переворачивал существующий порядок вещей с ног на голову, осквернило ее. Она знала что-то такое, что заставляло держаться подальше от близких людей. Так должен чувствовать себя ребенок, точно знающий, что сидящий рядом с ним монстр с голубой шерстью совершенно реален, и тем не менее он не расскажет об этом даже матери, хотя чудовище уже распахнуло свою пасть до упора.

Оглядываясь назад, Леа удивлялась тому, как она смогла так долго жить в страхе, этом непроницаемом страхе, загонявшем ее все дальше и дальше в угол. Теперь, когда Адам вернулся, она постепенно начинала понимать, что за этим скрывалось: она боялась демона, насилия, на которое он был способен, а также понимание того, что он представляет собой нечто неестественное. Она приходила в ужас от его прикосновений, а сознание того, что он хочет завладеть ею, воспринималось как проклятие. Тем не менее избегать его она не могла, потому что отказать Адаму было невозможно. Она бежала от него, но недостаточно далеко. В глубине души она все время надеялась на то, что однажды он возникнет перед ней. Всеми ее поступками двигал страх того, что она отдала свое сердце существу, которое в любой момент может уничтожить самую ее суть.

- Что этому типу здесь нужно?

Голос Надин вернул Леа к реальности. Она нерешительно остановилась позади подруги в прихожей и теперь выглядывала из-за ее шубы. Адам покинул свое место у окна и медленно приближался к женщинам. Надин невольно отстранилась, когда Адам остановился прямо перед ней. Он спокойно рассматривал Надин, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Затем его ноздри почти незаметно затрепетали, губы растянулись в холодной улыбке. Он прошел в угрожающей близости от Надин, и та инстинктивно сжала кулаки. Ненадолго остановился рядом с Леа, а потом дверь за ним закрылась.

- То, что этот тип здесь, у тебя, кое-что объясняет. Например, по поводу нескончаемой работы! - язвительно произнесла Надин, как только щелкнул дверной замок. Но от взгляда Леа не ускользнуло легкое дрожание плеч, выдававшее, что вся ее надменность - показная.

Она послушно помогла подруге снять шубу и оттащила ее на диван, а та тем временем ругалась не переставая. Когда Леа вернулась, неся в руках две чашки кофе, Надин, заметно успокоившись, уже курила сигарету.

- Я сейчас дам тебе шанс объяснить мне весь этот цирк. - Надин выплюнула слова вместе с клубом серого дыма. - Но если мне покажется, что ты мне врешь, я немедленно ухожу. И все кончено!

Леа села в плетеное кресло и укрыла ноги пледом. Общение с Адамом отняло у нее много сил, она замерзла. Она закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы собраться с мыслями. Что же сказать Надин? Некоторое время она подумывала над тем, чтобы просто промолчать, и пусть подруга уходит. Так было бы, вероятно, лучше для Надин - после того как Адам улыбнулся ей этой пугающей улыбкой. Но в данный момент она была на это не способна. Никто не может ожидать от нее, что она откажется от единственной подруги в самый сложный момент в своей жизни.

- Я все время собиралась тебе обо всем рассказать, но это очень сложно, - безучастным голосом произнесла она. - Есть некоторые... вещи в моих отношениях с Адамом, о которых я просто не должна тебе рассказывать. И насколько я тебя знаю, тебя это не устроит. Кроме того, все, что связано с этим мужчиной, очень сложно и невероятно болезненно для меня. Я просто даже не знаю, как это рассказать, чтобы не навредить тебе.

- Он что, из мафии?

Хотя Надин говорила совершенно серьезно, Леа не сдержалась и рассмеялась, словно услышала хорошую шутку. Успокоившись, она сказала:

- Да, в некотором роде. Давай тогда договоримся, что ты не станешь мучить меня до смерти, если я кое-что выпущу из рассказа, а это покажется тебе странным.

Надин колебалась. На ее высоком лбу собрались морщины, подбородок поднялся вверх - она размышляла о предложении Леа. Затем черты ее лица разгладились.

- Согласна, - деловито сказала она. - Но прежде чем ты начнешь рассказывать, ты для начала как следует извинишься. Ты, эгоистичная, отвратительная женщина, здорово потрепала мне нервы. Кроме того, ты немедленно поклянешься, что никогда больше не будешь так прятаться. Я, конечно, не знаю, как там, откуда ты взялась, поступают с лучшими подругами, но здесь так нельзя.

Когда Надин вечером, после объятий и обещаний вечной дружбы, наконец оставила Леа в покое, та почувствовала себя невероятно опустошенной. Опустошенной - но чувство это было приятным и не пугающим. Ей удалось рассказать Надин об Адаме и своих противоречивых чувствах к нему, не касаясь страшной тайны. Хотя об этом они больше не говорили, Надин подозревала за ним какие-то криминальные махинации, что вполне устраивало Леа. Это будет держать ее на расстоянии - по крайней мере, по отношению к Адаму. Смерть Этьена Каррьера во время нападения очень хорошо вписывалась в общую картину, с этой стороны она чувствовала себя в полнейшей безопасности. Теперь Адам приехал в этот город по делам и случайно наткнулся в баре на Леа. Это замечание вызвало у Надин скептичное сопение, но Леа решила не обращать на это внимания. Зато она под давлением Надин призналась в том, что вынуждена встречаться с Адамом, и делает это не совсем добровольно. Тем не менее от предложения нанять человека, чтобы Адама побили, она отказалась.

Руки-ноги Леа словно налились свинцом, и она забралась поглубже в кресло, наслаждаясь покоем. Но всего лишь несколько минут спустя на колени ей запрыгнула кошка и несколько раз обернулась вокруг своей оси, пока не заняла удобное положение. При этом Миноу мурлыкала, с наслаждением вонзая коготки в бедра женщины. Леа тут же приняла вызов и стала почесывать спинку и ушки пушистого клубочка. Взгляд устремился за окно, в ночное небо, а мурлыкание тем временем мягко укутывало ее.