"Патрик Зюскинд. Повесть о господине Зоммере" - читать интересную книгу автора

дороге в город он не заглядывал никуда, чтобы перекусить или хотя бы
пропустить стаканчик, он даже не присаживался на скамью, чтобы несколько
минут передохнуть, а просто вдруг разворачивался и бросался домой или еще
куда-нибудь. Когда его спрашивали: "Откуда идете, господин Зоммер?" - или:
"Далеко ли собрались, господин Зоммер?" - он недовольно тряс головой, словно
на носу у него сидела муха, и бормотал про себя что-то, чего совсем или
почти совсем нельзя было понять, и это бормотание звучало примерно так:
"...какразсейчасоченьспешунашкольнуюгору ... натотберегибыстроназад...
ещесегоднянужнонепременновгород... оченьспешуоченьниминутывремени..." - и,
прежде чем его успевали переспросить: "Что? Как вы сказали? Куда?", - он,
шаркнув палкой, усвистывал прочь.


[Image010]


Один-единственный раз я услышал от господина Зоммера законченную фразу,
ясно и внятно произнесенную фразу, которую с тех пор не забыл. Она и сейчас
звучит у меня в ушах. Это было в воскресенье, под вечер, в конце июля, во
время ужасной грозы. А день начинался так прекрасно, все прямо сияло, на
небе ни облачка, и еще в полдень стояла такая жара, что все время хотелось
выпить холодного чая с лимоном. Мы с отцом ехали на скачки, ведь было
воскресенье, а он по воскресеньям ездил на скачки и часто брал меня с собой.
Кстати, не для того, чтобы играть, - упоминаю об этом к слову, - но из
чистой любви к искусству. Он был страстным лошадником, хотя сам ни разу в
жизни не сидел на лошади. Он мог, например, перечислить наизусть победителей
всех немецких дерби начиная с 1869 года, в прямом и обратном порядке, а
победителей английских дерби и французских скачек на приз Триумфальной арки,
по крайней мере самых важных, он называл с 1900 года. Он знал, какая лошадь
предпочитает влажный, а какая - сухой грунт, почему старые лошади берут
барьеры, а молодые никогда не бегут больше чем на 1600 метров, сколько
фунтов весит тот или иной жокей и почему жена владельца повязала на шляпу
ленту красно-зелено-золотого цвета. Его лошадиная библиотека насчитывала
более пятисот томов, а к концу жизни он даже приобрел собственную лошадь - к
ужасу мамы, заплатив за нее больше половины стоимости - шесть тысяч марок,
чтобы выпустить ее на скачки в своих цветах... Но это уже другая история, я
расскажу ее в следующий раз.
Итак, мы съездили на скачки, а когда под вечер возвращались домой, все
еще стояла жара, было даже жарче, чем в полдень, и очень душно, и небо
заволоклось тонкой дымкой. На западе собрались свинцовые тучи с
гнойно-желтыми краями. Через четверть часа отцу пришлось включить фары,
потому что тучи вдруг приблизились настолько, что застлали весь горизонт и
отбросили на землю мрачные тени. Потом несколько порывов шквального ветра
сорвались с холмов и широкими полосами упали на пшеничные поля, как будто
кто-то прошелся по ним гребнем, а кусты и заросли задрожали от испуга. Почти
одновременно пошел дождь, нет, еще не дождь, сначала только отдельные жирные
капли, толстые, как виноградины, которые там и сям шлепались на асфальт и
расплющивались на радиаторе и ветровом стекле. А потом разразилась гроза.
Позже газеты писали, что такой страшной грозы в наших краях не было двадцать
два года. Не знаю, правда ли это, ведь мне тогда было всего семь лет, но