"Патрик Зюскинд. История господина Зоммера" - читать интересную книгу автора

клаустрофобия... Это значит, что он не может оставаться в своей комнате... а
то, что он не может оставаться в своей комнате, значит, что он все время
должен где-то бегать... Потому что у него клаустрофобия, он все время должен
ходить под открытым небом... Но если "клаустрофобия" означает то же, что и
"невозможно-оставаться-в-своей-комнате", и если
"невозможно-оставаться-в-своей-комнате" это то же самое, что и
"вынужден-где-то-ходить-под-открытым-небом", то, следовательно, и
"вынужден-где-то-ходить-под-открытым-небом" - это то же самое, что и
"клаустрофобия"... и тогда ведь вместо трудного слова "клаустрофобия" можно
было бы просто сказать "вынужден-где-то-ходить-под-открытым-небом"... Но
тогда бы это значило, что если моя мать говорит: "Господин Зоммер вынужден
всегда ходить под открытым небом, потому что у него клаустрофобия", - она с
тем же самым успехом могла бы сказать: "Господин Зоммер вынужден всегда
ходить под открытым небом, потому что он вынужден ходить под открытым
небом"...
И тут у меня немного закружилась голова, и я попытался как можно
быстрее забыть это дурацкое новое слово и все, что с ним связано. И вместо
этого я представил себе, что господин Зоммер ничем не страдает и ничего не
вынужден, а что он просто потому все время ходит под открытым небом, что ему
доставляет удовольствие ходить под открытым небом, точно так же, как мне
доставляло удовольствие лазть по деревьям. К своей собственной радости и для
своего собственного удовольствия господин Зоммер ходил под открытым небом,
это было так и никак иначе, и все запутанные объяснения и латинские слова,
которые взрослые выдумали за ужином по этому поводу, были такой же ерундой,
как и перевязанная нога из сказки "Шестеро идут по всему миру".
Но через некоторое время мне вспомнилось лицо господина Зоммера,
которое я видел через заднее стекло машины, залитое дождем лицо с
полуоткрытым ртом и огромными, застывшими от ужаса глазами, и я подумал: от
радости так не выглядят; такое лицо не может быть у человека, который делает
что-то с удовольствием или с желанием. Так выглядит лишь тот, в ком сидит
страх, или так выглядит тот, кто испытывает жажду во время дождя, такую
жажду, что он мог бы выпить целое озеро. И у меня снова закружилась голова,
и я изо всех сил постарался забыть лицо господина Зоммера, но чем сильнее я
старался забыть его, тем отчетливее стояло оно перед моими глазами: я мог
видеть каждую морщину, каждую складку, каждую капельку пота и дождя, самое
незначительное движение этих губ, которые, казалось, что-то бормотали. И
бормотание становилось более отчетливым и более громким, и я понял голос
господина Зоммера, который с мольбой говорил: "Так оставьте же меня в покое!
Оставьте же в конце концов меня в покое!.."
И лишь тогда я смог наконец освободить от него свои мысли, и его голос
помог мне в этом. Лицо исчезло и вскоре я заснул.

В школе, в моем классе, была девочка по имени Каролина Кюкельманн. У
нее были темные глаза, темные брови и темно-коричневые волосы с заколкой
справа надо лбом. На затылке и в маленькой ямке между мочкой уха и шеей кожа
ее была покрыта нежным пушком, который блестел на солнце и иногда слегка
дрожал на ветерке. Когда она смеялась чудесным веселым смехом, она поднимала
шею и закидывала голову назад, и все лицо ее так и светилось счастьем, и
глаза ее при этом почти закрывались. Я все время мог бы смотреть на это
лицо, и я смотрел на него так часто, как только мог, на уроках или на