"М.Зуев-Ордынец. Панургово стадо " - читать интересную книгу автора

родину их предков! Мы, - вы понимаете, надеюсь, что я говорю о нас,
эмигрантах, - мы тоже сейчас очутились в положении мавров. Вот, глядите, мой
сын, мой единственный сын!.. - поднес он к Пфейферу портрет молодого офицера
в походном снаряжении, с черными орлами на погонах Дроздовского полка. - Я
сам послал его с "легионом чести" к Деникину. А к чему, к чему все это? - с
мукой крикнул Батьянов. - Это была ошибка, страшная, непоправимая ошибка!..
Нет, неправда!.. Ее можно поправить, я поправлю ее! Я хочу, я должен, и я
вернусь в Россию! Я не умру спокойно, пока не увижу снова родной
Екатеринодар, кубанскую нашу столицу, город, одними своими черешнями
замечательный. У меня есть ключ мавра, которым я отомкну дверь на родину, у
меня есть надежда, что меня примут там! Этот ключ - мое изобретение,
вернее - пока еще теоретическая работа, которая произведет полнейший
переворот в области советской тяжелой индустрии. Это будет моя расплата за
мое прошлое, за мою ошибку!.. Но чтобы воплотить в действительность мои
теоретические выкладки, нужно проделать массу опытов, а для опытов нужны
деньги, а денег у меня нет! Как быть? Авансироваться у вас? Ни в коем
случае! И я поэтому беру у вас в долг десять тысяч в надежде отыграть
средства на работу. Так я решил этой ночью! Вот теперь вы знаете все! Я веду
дело начистоту. Ну, а теперь что скажете вы?
- Что же говорить мне? - с деланным сочувствием ответил Пфейфер. -
Добавлю лишь, что теперь я соглашаюсь особенно охотно на ваши условия,
потому что узнал, какие высокие мотивы руководят вами.
- Не издевайтесь! - с укором проговорил Батьянов. - А я вот не
благодарю вас, ибо чувствую: вы надеетесь, что ваш дар превратится в дар
данайцев, погубивший Трою.
- Вы правы! - с внезапной резкостью сказал Пфейфер. - Сентиментальности
не в моем характере! Да, я надеюсь, что вы проиграете! И вот еще что, еще
один пунктик к нашему будущему договору. Сейчас я даю вам десять тысяч, и
пусть это будет, как вы хотели, долговая ссуда. Но затем, если вы просадите
эти деньги, я плачу вам еще двадцать тысяч долларов за то, что вы оборудуете
мне обезьяньи цеха, которые я приобретаю в пожизненное пользование, а также
и монополию на это открытие. Никакого процентного вознаграждения с
эксплуатации вашего открытия вы уже не получите. Ни пфеннига! Согласны?
- Ого! - улыбнулся Батьянов. - Условия-то буквально пфейферовские. Как
ты думаешь, Гамилькар, - обратился он к орангу, - придется согласиться,
потому что есть надежда все разом порвать с господином Фридрихом Пфейфером?
Ладно, согласен!
- Нет никаких оснований, дорогой мой друг, порывать со мной навсегда, -
протягивая Батьянову чек, сказал Пфейфер. - О, мы еще поработаем! Обезьянье
дело я поставлю сразу на широкую ногу. Потихоньку от вас, будучи уверен, что
вы своего добьетесь, я уже подготовил покупку партии наших предков, как вы
выражаетесь, в четыреста пятьдесят экземпляров. Сведения о цене и прочее у
меня уже имеются вот здесь, в каталоге... Позвольте, а где же каталог?
- Какой каталог? - удивился Батьянов.
- Гагенбековский каталог! - вскрикнул с испугом Пфейфер. - Я прекрасно
помню, что забыл его вчера у вас. Я оставил его вот здесь, на подоконнике, а
где он теперь?
В передней раздался звонок. Гамилькар забеспокоился, а Батьянов и
Пфейфер по-прежнему растерянно смотрели друг на друга.
- Стойте, стойте! Вспомнил! - потер лоб полковник. - Совершенно верно,