"Алексей Зубков. Хорошая война ("Плохая война" #2)" - читать интересную книгу автора

потому что ему в голову не приходило, что жена об этом не знает.
2. Святой Мартин и позитивное мышление.
За несколько недель до описанных событий.
Дядюшка Бык со времени битвы за Швайнштадт заметно постарел. Если тогда
он выглядел лет на десять моложе своего возраста, а в пышной шевелюре робко
пробивались первые седины, то сейчас на лице добавилось морщин, а на голове
убавилось волос. Голос стал более хриплым, седина захватила виски и
закрепилась несколькими прядями в бороде.
Младший сын, единственный из четверых переживший штурм, прошел
остальные полгода войны без единой царапины и вернулся домой богачом и
доппельсолднером. Бык поторопился его женить, и теперь дома растили внуков и
делили возможное наследство две невестки - жена младшего и вдова старшего.
Сам же глава семьи, не желая ввязываться в женские споры, да к тому же
наводящие на мысль о собственной смерти, все больше времени проводил в
пекарне и часто наведывался в гости к Патеру.
Патер за последнюю войну изменился не больше, чем за пять предыдущих.
Худеть ему было уже некуда, лысина не росла, а морщин на обветренном лице и
так хватало. Вернувшись, он продолжил богослужения и менее важную церковную
работу. Церковь, как и любой другой дом, время от времени требует внимания.
Священник и булочник после Швайнштадта стали еще большими друзьями, чем
были раньше. Когда в одном бою погибло большинство ветеранов - носителей
традиций, тяжкое бремя учить уму-разуму полторы тысячи агрессивных
недорослей почти полностью легло на плечи булочника и священника. Вернувшись
домой, Бык стал посещать церковь чаще, чем раньше, и не только для беседы с
Богом.
В один прекрасный день друзья занялись ремонтом скамеек. Вытащили всю
мебель на площадь, отодвинули в сторону те скамейки, которые выдерживали
удар двумя задницами, и всерьез взялись за остальные.
- Слушай, Бычище! - начал Патер, воткнув гвоздодер между еще годным
сиденьем и треснувшей спинкой.
- Что скажешь, преподобие? - откликнулся Бык, активно работая киянкой.
- Нет желания попутешествовать? Без войны.
- Меня и здесь неплохо кормят.
- А не читал ли ты, случайно, прокламацию некоего, - Патер налег на
гвоздодер, - Мартина Лютера?
- Не читал, и тебе не советую. А ты что, читаешь что-то кроме Библии? -
Бык отодвинул Патера и всунул ладони в щель между сиденьем и спинкой, -
Наложи на себя епитимью.
- Если даже простой булочник это понимает...
- Что я такого понимаю? - скамейка в руках Быка с хрустом разорвалась
пополам, - Ты говоришь так, как будто я случайно угадал какую-то неизвестную
мне прописную истину.
- Я прочитал прокламацию и она показалась мне разумной, хотя этот Лютер
поносит Римскую Католическую церковь на чем свет стоит. За это я наложил на
себя епитимью - сходить с паломничеством в Рим.
- А я здесь причем? Я что главный грешник в этих краях, что ты
приговариваешь меня к паломничеству аж в Рим?
- Скажешь, что ты не грешник? И не главный? Выискался тут праведник! Я
твои грехи не хуже тебя знаю. Епитимья здесь не при чем, просто в хорошей
компании в дороге веселее. Помниться мне, ты этим летом собирался на юг.