"В.Зубчанинов. Повесть о прожитом" - читать интересную книгу автора

- Уедем, поскорее уедем отсюда. Поближе к своим.
Папа тут же написал в Акционерную компанию письмо всего в две строки: "С
сего числа по семейным обстоятельствам прошу меня рассчитать".
На другой день они уехали в Муром. Здесь в декабре 1906 года родился мой
брат Шура. Отец же получил приглашение на работу в крупный Вязниковский
льняной комбинат, фактическим хозяином и директором которого был Сеньков.
Я вырос в городе Вязники. По всему склону высокого берега Клязьмы, на
которой стоял город, цвели вишневые сады. С чем сравнить красоту этого
бесконечного кружева нежных цветов? Разве только с тем, как ласково и
застенчиво, с радостным блеском в глазах смотрит невеста, одетая в свое
белое нарядное платье.
Летом на даче я вставал обычно в восемь часов. И в тот день, который мне
запомнился особенно ясно, я проснулся, как всегда, сразу, увидел, что шторы
еле сдерживают потоки теплого, солнечного света, улыбнулся радостному утру и
быстро вскочил. Шура, мой брат, еще спал. Надо убежать, пусть ищет! Чтоб не
попасться гувернантке, я юркнул под шторы, распахнул окно, выскочил в него и
бросился к клумбам. После вечерней поливки земля тут не просохла, и ступать
босыми ногами было прохладно. Но надо ведь посмотреть - распустились ли
вчерашние бутоны? Нет. Разбухают потихоньку, но не торопятся. Можно помочь,
раскрыть листочки, пусть распускаются поскорей! А вот по стеблю ползет
волосатый червяк. Я потыкал его пальцем, он свернулся и упал. Присев на
корточки, я раздвинул мокрые листья, стал искать, но не нашел. Жалко. Уж
очень волосатый! Но долго возиться нельзя: увидят, начнутся все эти
гутен-моргены, хенде-вашен и так далее. Надо бежать на речку...
А вечером, после длинного жаркого дня, до предела заполненного гостями,
смехом и разговорами, прогулками и едой, несколько человек, которым все еще
не хотелось расставаться, продолжали сидеть на большой открытой террасе.
Солнце село. Над лугами белел туман, и где-то скрипуче кричал дергач. На
лампу летели комары и ночные совки.
В плетеном кресле полулежал стройный, очень большой, с красиво закрученными
усами и аккуратно подстриженной бородой, до черноты загорелый и обветренный
Александр Сергеевич Брюхов - школьный товарищ моего отца, ученый-агроном и
помещик. Хотя он устал, как и все, ему еще хочется подзадоривать других и
смеяться.
- Васенька, а ведь без революции мы, вероятно, не обойдемся!
- Ты думаешь?
- Так Леня считает.
Леня - это Алексей Николаевич Груздев, тоже их школьный товарищ, инженер,
директор фабрики, муж моей тети, сестры отца. Вместе с бабушкой он сидит на
лесенке, спускающейся в сад. Когда о нем упоминают, он смущается и гладит
валяющуюся у его ног собаку. Потом соглашается:
- Может, и будет революция.
Бабушка, пряча чуть заметную усмешку, замечает:
- Он всю зиму Маркса читал.
- Ну, не совсем так. Начинал читать.
- И что-нибудь вычитал?
- Ничего. Не пошло. Думал, если запивать, то пойдет. Выписал ящик вина.
Выпил, но так и не прочитал.
- Леня! А ведь вас с Васенькой, наверное, зачислят в эксплуататоры. А?
Алексея Николаевича это задевает.