"Борис Зубавин. Июньским воскресным днем " - читать интересную книгу автора

- Командир четвертой роты капитан... - начал я докладывать, но генерал
перебил меня:
- Ладно, знаю. Пойдем посмотрим, как вы тут устроились.
Я повел его во взвод Лемешко. Дорога туда была самой безопасной.
- А ведь обстреляли нас, сволочи! - вдруг сказал генерал.
- Вы напрасно днем пришли сюда, - ответил я. - Опасно.
- Ну это еще полбеды, - весело отозвался он. - Люди-то твои ходят?
- Ходят.
- А мы что, не люди, что ли?
Когда мы пришли во взвод Лемешко и, высунув перископ, смогли увидеть
лишь небольшой участок нейтральной полосы, а дальше все скрывалось от нашего
взора за бугром, генерал призадумался. Отдав перископ Лемешко, он долго
молчал, покусывая прутик.
- Плохо, - наконец проговорил он. - Как, по-твоему, сержант? -
обратился он вдруг к сержанту Фесенко, стоявшему тут же.
- Не видно ничего, товарищ генерал, - бойко ответил тот. - Надо вперед
продвинуться. А так - разве это война? Вслепую-то?
Генерал, прищурясь, посмотрел на меня. Лицо его оживилось, он как бы
спрашивал меня с веселым любопытством своими зоркими, небольшими,
окруженными старческими морщинками глазами: "Понял ли ты что-нибудь? Неужели
ты ничего не понял?"
- М-да... - с сожалением проговорил он, видя, что я молчу и, стало
быть, в самом деле ничего не понял. - Ну, будьте здоровы! - И пошел,
помахивая прутиком, обратно. Мы тронулись следом.
День был солнечный, теплый. Не доходя до моего блиндажа, генерал сел на
землю, сказал мне:
- Садись, капитан.
Я сел.
- Боевой устав пехоты у тебя с собой?
- Он в блиндаже, я сейчас принесу.
- Не надо, - сказал генерал. - Боевой устав пехоты должен быть у
командира всегда при себе, в полевой сумке. - По его сердитому голосу было
видно, что он теперь недоволен и мной как командиром роты и тем, как я
устроился здесь со своей ротой. Это показалось мне обидным.
Я сказал, что у меня нет сумки, а только планшетка, в которую устав не
влезает. Карту я всегда ношу с собой.
- Какой участок занимает рота по фронту? - спросил генерал, очевидно
подумав, что я самый отпетый олух.
Я покраснел. Нашел, честное слово, время экзаменовать меня. Разве
сейчас до этого? Мне стало досадно, я сказал:
- Два километра.
- А в глубину?
- Три.
- Чего?
- Километра.
- Не знаешь ты, капитан, устава, не знаешь.
- Знаю.
- Нет, не знаешь. Сколько, адъютант, по фронту рота занимает? Ну, живо!
- Семьсот метров.
- А в глубину?