"Борис Зубавин. Июньским воскресным днем " - читать интересную книгу автора

- Тоже семьсот метров.
- Видал? - повернулся ко мне Кучерявенко.
- Видал, - сказал я. - Только это по уставу, теоретически. А на
практике все иначе. Вот у меня два километра по фронту, а в глубину три. Это
как, по уставу?
Он с интересом, даже с некоторым удивлением рассматривал меня. И когда
заговорил, я понял, что мнение его обо мне теперь несколько изменилось.
- Орел, орел! - покачал он головой. - Да у тебя огня больше, чем в
стрелковом батальоне. Ты огнем богат, как дьявол. Я поэтому и доверил тебе
этот участок.
- Людей мало.
- У меня у самого их мало. Но овраги свои ты мне удержи во что бы то ни
стало. Хоть кровь из носу. Головой ответишь. Понял?
- Понял.
Он поднялся, протянул мне руку.
- Ну, прощай, задира. С генералом очень уж непочтительно
разговариваешь! - Он засмеялся, тряхнул мою руку и, опять чуть лукаво и
вопросительно поглядев на меня, словно спрашивая, понимаю я его или нет,
продолжал: - А сержант-то, слыхал? Вперед, говорит, надо. Дельные сержанты у
тебя.
"Вперед, - думал я, проводив генерала. - Как это не пришло мне самому в
голову? Вперед, на простор, ближе к немцам! Вот что мне надо было понять!"

V

В тот же день мы с лейтенантом Лемешко и сержантом Фесенко, закинув
автоматы за спину, поползли вперед. Вечерело. Было тихо, тепло, где-то
далеко за лесом садилось солнце, и макушки самых высоких елей и сосен были
позолочены и казались чудесно легкими, кружевными. У немцев играли на губной
гармонике. Рокотнул автомобильный мотор и стих. Справа выстрелила пушка, и
по лесу долго и гулко катился звук этого одинокого выстрела, словно лес,
дремавший до этого, разбудили, и он гневно, но сдержанно ворчал.
Нейтральная полоса, казавшаяся от нас, из оврага, удивительно ровной и
гладкой, была в тех неприметных издалека морщинках и складочках, в которые
так удобно бывает прятаться. Фесенко, чуть посапывая, упруго упираясь в
землю ботинками, полз впереди. И я, занятый этим не очень удобным, но
привычным во время войны способом передвижения, даже не заметил, когда он
исчез из глаз, скатился в неглубокий овражек, уходивший в сторону болота.
Когда мы с Лемешко подобрались к сержанту, он зашептал:
- Я уже тут был. Здесь все видно хорошо. А впереди окопчик. Оттуда еще
лучше видно. Даже слышно, как немцы разговаривают.
- Ну, давай туда, - сказал я. И Фесенко сейчас же двинулся дальше.
Окопчик, про который он говорил, вырытый наспех, очевидно во время
наступления, и заброшенный за ненадобностью, уже осыпавшийся, мелкий, был на
самом гребне высотки, не дававшей нам просматривать из оврага передний край
немцев. А отсюда действительно было все чудесно видно: весь фашистский
передний край от самого леса до тех кустов, что между Огневым и Сомовым.
Елки, обстрелянные нами, находились, оказывается, прямо перед немецкими
окопами.
Было слышно, как метрах в ста от нас мирно и беспечно переговариваются