"Ефим Зозуля. Мастерская человеков (Роман)" - читать интересную книгу автора

таинственность? Как можно скрывать что-то, разыгрывая из себя
"незаменимого"? У нас борются, и справедливо борются, с теми работниками,
которые утаивают свои знания, свои навыки, свои приемы в работе и свое
умение. Нет, у нас этому нет места. Мы должны младшим товарищам передавать
все свои знания, все без утайки, искренне и честно объяснять, помогать,
учить. Это наша обязанность в отношении нашей смены. Я, как искренний
советский работник, действую в этом отношении совершенно честно. А тут мне
было еще и приятно. Такой хороший помощник! Он так понимал меня! Он так
воспринимал все, что я говорил! Почему же я должен был думать, что он
именно тем, что унаследовал от меня, будет меня же бить из гнусных,
карьеристических побуждений? Конечно, я ушел из этого учреждения. Неприятно
сознаваться в этом, но мне было тяжело, было омерзительно и гадко. Такое
чувство должен испытывать человек, у которого во время купанья украли белье
и платье.
- Вы говорили, - сказал Мурель, - что когда хотят в учреждении выжить
человека, к нему приставляют такого помощника. Это часто делается?
- О, да, это лучший способ выжить человека снизу. В другой раз мне
приставили не такого еще. Тот был такой мерзавец, что я тосковал по
первому. Второй был просто омерзителен. Он говорил трагическим тоном,
полным деловой напряженности: "Надо позвонить такому-то. Надо ответить на
такую-то бумагу". И это в тот момент, когда я брался за телефонную трубку,
чтобы позвонить именно по этому делу, или садился писать ответ именно на
эту бумагу. Когда раздавался его скрипучий голос с этим беспросветным по
наглости "надо", мною овладевало непреодолимое желание поступить наоборот.
Мне хотелось спорить. Я клал на место телефонную трубку и начинал ему
раздраженно доказывать, что не надо говорить по телефону, что это
бесполезно, что это нелепо, преступно. Я собирался писать ответ на бумагу,
но/услышав это его "надо", содрогался внутренне, клал на место перо и
говорил, что не надо писать ответа. Он мне мешал работать. Он парализовал
мою инициативу. Он вселял в меня неодолимое отвращение. Я уходил из
комнаты. Я кипел от возмущения. Я не узнавал себя...
Гражданин Машкин сильно взволновался и не мог продолжать рассказ.
Помолчав несколько минут, он попрощался и ушел, обещая зайти завтра.

Глава двадцать вторая

На следующее утро Капелов проснулся в деловом настроении. Он сел за
стол, положив перед собой бумагу и карандаш. Лицо его было весьма
озабоченно. Надо действовать! В самом деле, надо же с чего-нибудь начать.
Разговоры, соображения, мысли, отдельные посетители - все это хорошо, но
работа не ждет.
Однако с чего начать?
Капелов написал на бумажке:
1) Исследовать группу московских жителей.
Он положил карандаш.
Как исследовать? Очевидно, придется послать Муреля. Пусть понаблюдает
и даст характеристики. По ним можно будет произвести более детальное
обследование. Но где? Где производить обследование? Надо же иметь
помещение! Надо иметь возможность содержать людей и притом в нелегальных
условиях! Эх, приехал бы Кумбецкий!