"Ефим Зозуля. Мастерская человеков (Роман)" - читать интересную книгу автора

новая область. Затем, надо менять методы. Так называемые литературные типы
нам ничем не могут помочь. Они только могут запутать дело. Во-первых, их
нет, во-вторых, они основаны на старой лжи и на перелицовках. Разве можно
считаться с галереей социальных типов даже мировой литературы?! Ну что там,
в самом деле! Записаны, зарисованы, зафиксированы, намалеваны с разной
степенью таланта, иногда даже гения, разные типы мужчин, женщин,
представителей тех или иных профессий, общественных групп, классов. Есть
капиталисты, рабочие, крестьяне, интеллигенты, есть мечтатели, скупцы,
ревнивцы, лгуны, хвастуны, лицемеры всех сортов и видов и так далее. Им
противопоставлены мечтатели, простаки, доверчивые люди, положительные люди
и так далее и тому подобное. Все это обложено бесконечным количеством
подробностей, локальных оттенков, развлекательных черт и, к сожалению, все
это безнадежно устарело. Жизнь меняется чрезвычайно быстро, особенно в наше
время. Смешно было бы искать в живых людях даже основные черты, знакомые
нам по литературным характеристикам. Живые люди почти ничего общего не
имеют с самыми глубокими, с самыми обобщенными и гениально зарисованными
типами. Типовые образы, над которыми поработали гении мировой литературы,
достаточно обветшали. Нет более унылого занятия, чем заниматься
перелицовками, какими обычно и занимаются профессиональные литераторы. Они
берут лгуна, мечтателя, героя или подлеца и нашивают на него внешность и
платье своей страны и своего времени. Жалкое занятие: они не понимают, что
сейчас меняется человеческий тип в основе. Ведь не было же еще случая в
человеческой истории, когда бы так резко менялись самые основы социального
строя. Как же можно заниматься перелицовками и не видеть, не замечать, как
в самом корне, в самой своей сути меняется современный человек. Правда,
видеть это не так легко. Сколько старых напластований скрывает это новое!
Сколько нужно сорвать слоев, сколько одежд, влияний, наследственных черт,
сложнейших результатов взаимодействий для того, чтобы докопаться до этого
нового! Словом, я не знаю - хватит ли у нас сил. Мы уже несколько дней в
Москве. На днях, вероятно, придет от Латуна письмо. Он будет спрашивать,
что мы сделали, есть ли у нас заказы... Кумбецкого нет. Денег у нас мало,
помещения еще нет, материалов для работы тоже не много, людей нет,
положение неопределенное, неоформленное... Затем нам надо скрываться...
Впрочем, я нисколько не падаю духом, но обращаю внимание на то, что
положение серьезное. Впрочем, вы эту мысль высказали сами, и мне остается
вполне согласиться в этим.
- Как же мы все-таки будем работать? - деловито сам себя спросил
Капелов. Он встал и, невольно подражая Латуну, перевел разговор на
практические рельсы. - Во-первых, нам нужно снять помещение. Это уже почти
налажено. Снимем помещение за городом и придадим ему внешний вид этакого
санатория, дома отдыха или больницы с отделением скорой помощи, - я еще не
знаю точно, но во всяком случае такого учреждения, куда можно привозить
людей, увозить их и так далее. Кумбецкий скоро приедет, он все это нам
оформит и сделает так, что нас не будут беспокоить. Метод работы изберем
такой: человека будем разворачивать до конца. Будем исследовать,
исследовать и исследовать. Москва - единственный город, где по-настоящему
думают о новом человеке. СССР - единственная страна, где по-настоящему
нужен новый человек. А мы - единственная организация во всем мире, которая
может выполнять заказы на новых людей. Значит, ясно, что это надо делать
толково. Да, мы будем осторожны. В таком деле халтурить нельзя. Мы будем,