"Борис Зотов. Каяла" - читать интересную книгу автора

торговый, наезженный, накатанный тысячами колес. Веками шел по нему
купеческий и странствующий люд, гнали скот и конские табуны, вели на продажу
живой товар - людей... Путь шел к теплому синему морю, Сурожу и Корчеву, к
греческим богатым колониям, к сказочной Тмуторокани и дальше, на благодатный
Кавказ и в таинственную Азию. Но у Изюмского брода, на плоском холме,
напоминающем оползший гранитный курган, было слишком бойко, было много
враждебных глаз. Поэтому Игорь предпочел идти к Осколу - там река глубже,
коварнее, переправа труднее, но зато сохранялась внезапность. Переходить за
Оскол смысла не имело: эта река несет не меньше воды, чем Донец, и после их
слияния переправа становится еще труднее, да и крюк получался великоват.
Мысль Пересветова скользнула в недавнее довоенное прошлое и остановилась
на одном разговоре с крупными последствиями. "Если б не этот разговор ранней
весной сорок первого года, не быть мне сейчас здесь", - размышлял Андриан...
Ранней весной сорок первого, когда в московских водосточных трубах
обвально ухает лед, пугая старушек, а девушки на улицах начинают улыбаться
неизвестно чему, в чинной профессорской квартире неожиданно разразился
скандал. Дом, в котором квартира помещалась, был построен в начале века,
имел майоликовый фриз, выступающие за линию фасада "фонари" и помещался в
тихом месте близ Арбата. И вот в этой представительной квартире - с
гравюрами на сложные мифологические сюжеты, с обязательным пианино, с
книгами в темных с золотом переплетах, со стопкой сухих пороховой сухостью
березовых дров около колонки в ванной комнате, с зеленым, как лужайка,
письменным столом, с чернильницей в форме массивных стеклянных кубов,
накрытых модными остроконечными шлемами, с раскрытым шахматным журналом на
партии "Атакинский против Диффендарова", - в такой солидной и тихой квартире
вспыхнула дикая семейная ссора. Странно, что вспыхнула она на пустом, можно
сказать, месте.
Началось с того, что за ужином первокурсник Пересветов неожиданно
выпалил:
- Мы, знаешь, изучили твой вариант маршрута Игорева войска в походе 1185
года и пришли к выводу, что он противоречит историческим сведениям.
Брови у Пересветова-второго поползли вверх:
- Хм, забавно. Позволь узнать, кто это "мы"?
- Мы все, кружковцы. Члены кружка "Древняя Русь".
- А, тот, что сколотил неудачник доцент Пасынков, благополучно
проваливший свою докторскую диссертацию?
- Причем тут диссертация Пасынкова? Мы сами ищем истину...
- Сильно, сильно. Сами с усами. Но ведь нужны веские научные аргументы,
опровергающие мою теорию, - налегаю на слово "научные", заметил профессор.
- И мы их нашли! - сказал задиристый студент. - Мировые аргументы!
Профессор откинулся на спинку стула.
- Крайне, крайне любопытно, - внимательно вглядываясь в сына, желчно
процедил он, - извольте изложить кратко и внятно суть ваших возражений. И
прошу без вузовского жаргона! Говорите на языке дефиниций исторической
науки.
- Пожалуйста! Я тогда тоже перехожу на "вы". В своей книге вы
утверждаете, что "Слово", будучи скорее всего песнью, то есть поэтическим
произведением, не может являться историческим документом. Ведь верно?
Профессор уже был облачен в блестящую шелковую стеганую пижаму и рвался к
разбору шахматной партии. Вообще где-то в придонных слоях души он хранил