"Александр Зорич. Без пошады " - читать интересную книгу автора

горах, да, вероятно, и на всей планете хищные птицы не водились, это не
могло заставить конкордианцев отступиться от духа и буквы своей религии.
За время моего пребывания в лагере на вершине дахмы оказались останки
четверых. Но об этом я расскажу позже.
Свобода наших перемещений была ограничена только воротами цитадели. Но
и через эти ворота нас пропускали - в составе хозяйственного наряда. Три
раза в сутки наряд получал пищу на весь лагерь. Раз в два дня выдавались
сигареты, раз в неделю менялось постельное белье.
Попасть на плато, где находился лагерь, можно было тремя путями.
Первый: прилететь на вертолете.
Второй: прийти на своих двоих. Западный склон горы был в отличие от
обрывистого восточного сравнительно пологим. Конечно, не бульвар, но
пролезть можно. Без риска переломать руки-ноги.
Третий: приехать. Для этого существовал мост, примыкающий к цитадели и
полностью отгороженный ее стенами от сектора проживания военнопленных. Мост-
очень красивый, ажурный, воздушно-хрупкий - соединял нашу гору с соседней.
Там дорога пересекала плато и спускалась серпантином вниз, в невидимую из
нашего лагеря долину.
Именно по этой дороге, в закрытых армейских грузовиках, в лагерь и
привозили пленных.
Космодром находился где-то далеко, за щербатой горной грядой глубокого
черно-синего цвета, которая занимала весь восточный сектор горизонта.
Космодром ничем не выдавал своего присутствия.
Местная инфраструктура представлялась мне в высшей степени странной.
Зачем было выносить наш лагерь в такую тмутаракань? Стоило ли строить
километровый мост с одной горы на другую, если дорога в итоге вела в тупик,
заканчиваясь цитаделью?
Почему мы не бежали из лагеря?
Чем занимались в плену?
Подвергались ли психическому давлению или физическим воздействиям со
стороны конкордианцев?
Когда пришло время, я ответил на каждый из этих вопросов раз по сто.
Устно и письменно.

Занятие, как обычно, вел майор-воспитатель Кирдэр - маленький блондин,
всей своей внешностью опровергающий расхожие предрассудки о том, что клоны
похожи на скандинавских берсерков с головами азербайджанцев.
Впрочем, Кирдэр, строго говоря, клоном не был. Что и понятно: все
офицеры-воспитатели в нашем лагере принадлежали к касте заотаров.
- А теперь, господа, скажите мне... - майор прищурился и сделал
паузу, - ...что есть три первейшие добродетели?
Кирдэр не стал добавлять "в учении Заратустры" или, скажем, "в нашей
вере". К этому мы уже привыкли: когда конкордианец задает вопрос из области
этики, религии или богословия, он всегда имеет в виду свои этику, религию,
богословие. Другие для него существуют лишь как малоинтересные отрасли
гуманитарного знания, из которых можно почерпнуть факты для обогащения общей
эрудиции.
Итак, три первейшие добродетели. Это я знаю. Я поднял руку. Краем глаза
заметил, что меня на полсекунды опередил лейтенант Костадин Злочев.
По лицу Кирдэра скользнула тень недовольства.