"Валерий Золотуха. Великий поход за освобождение Индии" - читать интересную книгу автора

- Ты и сам говорил, что у тебя по биографии, или как там ее, черт, по
феографии, отлично было? Говорил?

Брускин растерянно смотрел на карту и бормотал еле слышно:

- Ну да, конечно, вспомнил... Тогда у меня случилась ангина, и бабушка
не пускала меня на занятия... Бабушка, бабушка...

- А я говорил - давайте штабистов из бывших возьмем!
- возмущенно забасил Шведов. - Эх, если б мы морем шли... Там, на море,
все ясно, а тут...
Лапиньш открыл глаза и неожиданно улыбнулся.
- Не нато ссориться, - попросил он. - Этим картам твести лет. За это
время высокли реки, опмелели моря.
Там, кте пыли леса, теперь пустыни, а кте пыли пустыни - коры. Не надо
ссориться... Мы пойтем вперет терез пустыню...
- Каракорум, - подсказал Брускин.
- Как? - спросил Иван.
- Каракорум, - повторил Брускин.

Иван не решился произнести вслух это слово и плюнул с досады.
Комкор Лапиньш утомленно прикрыл глаза.

Пустыня Каракорум.

Сентябрь - октябрь 1920 года.

Новик и Ведмеденко соорудили что-то вроде тента из одеяла, привязанного
концами к воткнутым в песок саблям и карабинам, и лежали распластанно и
неподвижно, с закрытыми глазами, но не спали.

- У моему организьму, Иван, немае ни капли воды, - поделилс Ведмеденко.
- Это почему ты так решил? - спросил безразличный Новик.
- Та я вже три дни нэ пысаю, - признался Ведмеденко. - А коли иду, то
шурудю, як папир.

Иван с усилием повернул голову и даже приоткрыл один глаз.

- Що це такэ папир, Коль?
- Та то, що вы, кацапы, зовэте бумагою, - объяснил Ведмеденко.

Новик не обиделся и предложил:
- Ты б лучше спел, Коль...
Ведмеденко повернулс на бок и, печально глядя на слюдяное марево над
бесконечными до горизонта песками, запел:

Реве та стогне Днипр широкий,
Сердитый витир завива...
Но сорвался, закашлялся, огорченно замолк.