"Эмиль Золя. Завоевание" - читать интересную книгу автора

так и сказал этой особе: "Чем перемывать чужие косточки, лучше бы самим
немного почиститься". Буду очень рад, если она это приняла на свой счет!
Муре солгал: ничего подобного г-же Палок он не говорил. Просто доброта
Марты заставила его немного устыдиться того злорадства, которое он проявил
по поводу неудач аббата. В следующие дни Муре стал решительно на сторону
аббата Фожа. При встрече с некоторыми людьми, которых он терпеть не мог,
как, например, де Бурде, Делангр или доктор Поркье, он начинал всячески
расхваливать аббата, исключительно из духа противоречия, чтобы досадить им и
вызвать их изумление. По его словам, аббат был человек весьма замечательный,
очень мужественный, с большим достоинством переносивший свою бедность.
"Подумать только, до чего люди злы!" И Муре отпускал прозрачные намеки по
адресу лиц, которых принимают у себя Ругоны, всей этой шайки лицемеров,
ханжей и тщеславных дураков, которым ненавистен блеск истинной добродетели.
Через короткое время все невзгоды аббата сделались как бы его собственными,
и Муре стал пользоваться его именем, чтобы со всей силой обрушиваться на
клику Растуалей и на клику супрефектуры.
- Не ужасно ли это, - порой говорил он своей жене, забывая при этом,
что Марта слышала от него совсем другие речи, - видеть, как люди, нажившие
себе состояние всякими нечистыми путями, так накидываются на человека, у
которого нет даже двадцати франков, чтобы купить себе возок дров!.. Как
хочешь, а меня это прямо возмущает. Чорт возьми, я могу за него поручиться!
Я знаю, чем он занимается и что он собой представляет, раз он живет со мной
под одной крышей. И потому-то я им режу правду в глаза и при встрече
обращаюсь с ними, как они того заслуживают... Но я на этом не остановлюсь. Я
желаю, чтобы аббат сделался моим другом. Я буду прогуливаться с ним под руку
по бульвару; пусть все видят, что я, человек честный и состоятельный, не
боюсь показываться с ним. Советую и тебе быть как можно ласковее с этими
бедными людьми.
Марта незаметно улыбнулась. Ее радовало, что муж стал благожелательно
относиться к жильцам. Розе было велено быть как можно услужливее. Ей
разрешили в дождливые дни закупать провизию для старухи Фожа. Но та всячески
отклоняла услуги кухарки. Все же в ней уже не замечалось прежней суровой
нелюдимости. Однажды утром, встретив Марту, спускавшуюся с чердака, где
хранились фрукты, она обменялась с ней несколькими словами и даже милостиво
согласилась принять две предложенные ей великолепные груши. Эти груши
положили начало более близким отношениям.
Аббат Фожа, со своей стороны, уже не пробегал с такой поспешностью по
лестнице. Сутана его, задевая о ступеньки, своим шелестом предупреждала о
его приближении Муре, который теперь почти ежедневно поджидал своего жильца
внизу на лестнице, чтобы иметь удовольствие, как он выражался, немного
пройтись с ним по улице. Поблагодарив за маленькую любезность, оказанную его
жене, Муре искусно пытался выведать у него, намеревается ли он в дальнейшем
бывать у Ругонов. Аббат улыбнулся и без всякого смущения признался, что он
не создан для светского общества. Муре был в полном восторге от его ответа,
вообразив, что сыграл какую-то роль в решении t своего жильца. У него
явилась мысль окончательно отвадить его от зеленой гостиной, сохранить его
для себя одного. И потому, когда Марта вечером рассказала ему, что старуха
Фожа согласилась взять две груши, он увидел в этом счастливое
предзнаменование, благоприятствовавшее его намерениям.
- Неужели они в самом деле не топят там у себя наверху в такие-то