"Эмиль Золя. Добыча" - читать интересную книгу автора

стеклянную дверь с одной из гостиных нижнего этажа. Сад, отделенный от парка
Монсо низеньким забором, скрытым живой изгородью, спускался по довольно
крутому откосу. Слишком маленький по сравнению с домом, такой тесный, что в
нем умещалась только одна клумба да несколько куп зеленых деревьев, он как
бы служил пьедесталом из зелени, на котором гордо возвышался нарядный
особняк. Если смотреть на особняк из парка, то над .чистеньким газоном, над
деревцами с лоснящейся глянцевитой листвой это большое здание под тяжелой
шапкой черепицы, с золотыми перилами и обилием лепных украшений, новое и
бесцветное, напоминало важный и глупый лик разбогатевшего выскочки. То был
новый Лувр в миниатюре, один из характерных образцов стиля Наполеона III,
пышной помеси всех стилей. Летними вечерами, когда косые лучи заходившего
солнца зажигали позолоту перил на белом фасаде, гуляющие в парке любовались
красными шелковыми драпировками на окнах первого этажа; сквозь стекла,
широкие и прозрачные, как витрины модных магазинов, и, казалось,
предназначенные для выставки роскошного убранства комнат, все эти мелкие
буржуа видели уголки гостиных, портьеры, плафоны, ослеплявшие их своим
богатством и вызывавшие восхищение и зависть; они останавливались среди
аллеи, точно пригвожденные, не в силах отвести глаз от окон.
Но в этот час с деревьев спускалась тень, сон окутывал фасад. По другую
сторону дома, во дворе, лакей почтительно помог Рене выйти из экипажа.
Справа стояли красные кирпичные конюшни; их широкие двери из потемневшего
дуба открывались в глубине застекленного сарая. Налево, как бы для
симметрии, к соседнему дому прилепилась разукрашенная ниша, а в ней из
раковины, которую на вытянутых руках поддерживали два амура, лилась
непрерывная струя воды. Рене на минуту остановилась у крыльца, стараясь
примять руками вздернувшееся платье. Во дворе шум экипажа умолк, снова
воцарилась спокойная, аристократическая тишина, нарушаемая лишь неумолчной
песней струящейся воды.
В темном особняке, где скоро должны были зажечься люстры для первого в
сезоне большого званого обеда, пламенели пока только окна подвального этажа,
и на вымощенный мелкими правильными квадратами двор падали отблески, как от
пожара.
Когда Рене открыла дверь вестибюля, она встретилась лицом к лицу с
камердинером своего мужа, спускавшимся в буфетную с серебряным чайником в
руках. Это был представительный человек в черном фраке, высокий, полный,
белолицый, с аккуратно подстриженными, как у английского дипломата,
бакенбардами; строгим, важным видом он напоминал чиновника.
- Батист, барин вернулся?
- Точно так, сударыня, они одеваются, - ответил лакей и чуть наклонил
голову движением, которому позавидовал бы принц, раскланивающийся с толпой.
Рене, снимая перчатки, медленно поднялась по лестнице.
Вестибюль отличался необычайной роскошью. В первую минуту входивший
испытывал легкое ощущение удушья. Пушистые ковры на полу и на лестнице,
широкие красные бархатные драпировки, скрывавшие стены и двери, скрадывали
звуки, а в воздухе стоял тяжелый тепловатый запах часовни. Драпировки
ниспадали от самого потолка, который украшали выпуклые розетки, наложенные
на переплет из золоченого багета. Лестница с белой мраморной балюстрадой и
перилами из красного бархата разветвлялась изогнутой линией; в глубине,
между двумя ее крыльями, была дверь в большую гостиную. На первой площадке
всю стену занимало огромное зеркало. Внизу, у основания лестницы, на