"Роман Злотников. Царь Федор. Орел расправляет крылья ("Царь Федор" #2)" - читать интересную книгу автора

заложив в стране начала авторского права, а на оставшиеся деньги устроил
небольшую, на пару печатных станков, типографию у себя в Белкино.
Я еще застал времена, когда в типографском деле основным лицом был
человек, именуемый наборщиком, чья задача состояла в том, чтобы набрать
необходимый текст из отдельных букв, именуемых литерами. Так что там,
подальше от наполненной иноземцами Москвы, я собирался не торопясь
отработать эту технологию, а затем уже выйти с ней на мировой... ну то есть
пока на европейский рынок. И опять огрести самые сливки...
Кстати, моя затея с копченой осетриной и черной икрой также принесла
плоды. Попробовав осетрового балычка и икорочки, европейская знать жадно
облизнулась и сказала: "Хочу еще". И "царевы гости", то есть купцы,
облеченные моим личным доверием, ответили: "Да пожалуйста!" И выкатили такие
цены, что у ребят аж глаза на лоб вылезли. Потому как я велел не дешевить и
просить за пудового осетра половину его веса серебром. А за бочонок черной
икры вообще вес на вес. Европейцы ахнули, но... деваться было некуда. На всю
торговлю осетром я наложил свою жесткую лапу. Копченый осетр и черная икра
после моих великих посольств уже заслужили право именоваться королевским
кушаньем, ну а короли не слишком любят отказывать себе в удовольствиях.
Подданные же тянутся за ними изо всех своих, уж как кому повезло, маленьких
или больших сил. Продаваемые в Европе где-то полторы тысячи осетровых туш и
четыре тысячи бочонков с икрой приносили мне в казну почти триста тысяч
рублей чистыми ежегодно. Весьма неплохой бизнес, надо сказать. Впрочем, я не
обольщался - долго это вряд ли протянется. Те же англичане имели очень
неплохой выход на Аббаса I, владения которого располагались с
противоположной стороны Каспия, так что моя монополия на осетрину и черную
икру протянется всего лишь несколько лет. Затем в игру вступят другие
игроки, и, хотя, как я надеялся, "царская осетрина" и "царская икра" все
равно останутся на рынке брендом номер один, мне придется снижать цену. Ну
да все хорошее в жизни когда-нибудь кончается...
Большой барыш начали приносить и заложенные в моих вотчинах заводы. И
вообще суммарный оклад[4] с переустроенных или все еще продолжающих
переустраиваться по примеру Белкинской моих вотчин к настоящему моменту
превысил миллион рублей в год. В основном потому, что я, опять же через моих
доверенных купцов, сам начал торговать собираемым в них хлебом. Что сразу же
вызвало подъем цены хлеба на внутреннем рынке. Но поскольку в стране полным
ходом шла налоговая реформа, результатом которой должна была стать замена
посошного налогообложения подушным, в ближайшее время площадь поднятой пашни
и соответственно объем собираемого хлеба должны были резко увеличиться...
Вообще с этой реформой я намучился. То, что следует уходить от учета
тягла по сохе и чети[5], мне было совершенно ясно. Но что взамен? Вводить
подоходный налог в тринадцать процентов годовых? Да хоть сразу в пятьдесят,
вот только кто будет учитывать доходы? Естественным вариантом учетной
налоговой единицы, предложенным дьяками, поначалу стал двор. Вполне
нормальная учетная единица. Но после долгих обсуждений пришлось отказаться и
от него. Потому что, во-первых, двор двору рознь. И тут также требовалось
вводить градацию на "лучшие, средние, меньшие и охудалые дворы", а мне
требовалась система простая и эффективная. К тому же введение этого налога
мгновенно вызовет к жизни процесс укрупнения дворов. А большой, населенный
множеством людей двор тяготеет к натуральному хозяйству. Мне же, наоборот,
требовалось резко повысить товарооборот в стране. Потому что, если этого не