"Роман Злотников. Царь Федор. Орел расправляет крылья ("Царь Федор" #2)" - читать интересную книгу автора

нанимались, так сказать, партиями, я заложил в договор и механизм проверки
качества исполнения учителями своих обязанностей в этой области. Так, после
года обучения все ученики должны были сдавать что-то типа экзамена, на
котором определялось, насколько хорошо ученик овладел преподаваемым ему
искусством. По итогам первого года лучший из учителей ежемесячно получал
прибавку к жалованью в пять гульденов. А вот по итогам второго теперь уже
двум худшим учителям, наоборот, срезалось из оплаты по пять гульденов. Так
что общая сумма денег, кои выплачивались иноземцам из моей казны за три года
их работы, оставалась неизменной, а вот распределение ее менялось. И, как
показала практика, это их шибко мотивировало. Поскольку никаких отговорок
типа "рюски ошень глюпы" и тому подобное, что, как свидетельствует история,
частенько срабатывало во времена Пети Первого, я не терпел. Мол, твои
проблемы, дорогой. Не смог обучить этого ученика, потому что глупый, - ищи
умного. Хоть на улице кого подбери, а выучи...
Основной продукцией типографии были, естественно, богослужебные книги,
а также издания греческих и латинских авторов. Но два печатных станка уже
год с лишним большую часть времени трудились над выпуском другой литературы.
Во-первых, там вовсю печатались книги на итальянском, голландском, немецком,
испанском, шведском, польском и французском языках, в основном по медицине,
математике, фортификации и строительству, военному делу и трактаты по химии.
Тираж каждой из таких книг достигал чудовищной в это время величины в тысячу
экземпляров, и существенную часть их я, так сказать, протащил контрабандой,
заявив, что мне нужно оснастить учебными пособиями на различных языках
цареву школу. Во-вторых, печатались книги на русском языке, в частности тот
же справочник по травоведению, уже оснащенный великолепными иллюстрациями, и
другие книги по медицине. И, в-третьих, совершенно неожиданно для меня у нас
появилась и, так сказать, русская беллетристика.
Дело втом, что сразу по возвращении моих бывших соучеников из
"зарубежной командировки" я усадил всех их за написание самых подробных
отчетов о странах пребывания. Методику сей работы я также выдернул из
будущего. Сначала каждый писал личный отчет, затем проходило их обсуждение,
сведение всей информации, изложенной в десятках личных отчетов, к общему
знаменателю, что частенько сопровождалось жаркими спорами, а затем уже на
свет появлялся пухлый рукописный том под названием "Повесть о немецкой
(аглицкой, хранцузской, итальянской и так далее) земле, о людях, там
проживающих, и ремеслах, коими они владеют". Отчеты в первую голову были
предназначены для моих собственных нужд - для подготовки дьяков и иных
служащих Посольского приказа, для отроков царевой школы, так что изначально
тираж планировался небольшой - экземпляров пятьдесят, и резать его
собирались на сосновых досках[3]. Но затем я обнаружил, что за этими
"Повестями" начала охотиться грамотная прослойка населения страны, после
чего велел подредактировать текст, сделав его более, так сказать,
художественным и патриотичным. Поскольку первый вариант отчета был чисто
рабочим и потому максимально сухим, ну и в его тексте основное внимание
уделялось тому, в чем мы отстали и что следовало побыстрее перенимать, в
таком виде его выпускать не следовало. Ибо на неподготовленного читателя он
воздействовал, скорее, уничижающе. А затем повелел выпустить новый вариант
большим тиражом. Тираж разошелся просто на ура, принеся мне в доход сумму,
равную всем расходам на работу типографии за целый год. Я великодушно
выделил пятую часть суммы на поощрение, так сказать, авторам, сразу же