"Роман Злотников. Арвендейл " - читать интересную книгу автора

началом ходило почти два десятка самцов и около полусотни самок, а в лучшие
годы во время весенних игрищ в стае собиралось до двухсот пастей. Он был
силен, стремителен и свиреп. В его личном прайде было шесть самых красивых,
гибких и выносливых самок, каждую из которых любой из вожаков другой стаи с
гордостью назвал бы первой женой. Ни одна из них ни разу не принесла помета
менее чем в четыре щенка, и на весенних играх каждая не раз пробовала на
вкус нежную кровь и плоть щенка из помета соперницы. Он был вожаком почти
двадцать лет... А потом один из щенков его последнего помета вырос и все
закончилось.
Каррхамы взрослеют рано и живут долго. А это значит, что природа отвела
им много- времени на старость. Но никто никогда не видел старых каррхамов.
Потому что, как только каррхам становится слишком слабым и теряет
подвижность, его горло тут же ощутит острые клыки претендента на его место в
стае из молодой своры. Поэтому, когда в короткой стихийной сваре у тела
поверженного кабана-секача вожак вдруг почувствовал, как зубы молодого самца
полоснули его по бедру из-за того, что его зубы на долю секунды опоздали, он
понял, что его время пришло. Но, на его счастье, это не сразу поняли
остальные самцы стаи. А ранивший его сопляк был слишком ошарашен этим
обстоятельством, чтобы сразу же врубиться в ситуацию. Поэтому Рргыхнаку
удалось громким рыком восстановить порядок и, ухватив зубами положенную
вожаку долю - нежнейшую кабанью печень, величественно отойти в сторону,
допустив до трапезы самцов. Он был старым и умным вожаком и потому подождал,
пока они насытились до отвала, подождал, пока насытились самки, и лишь когда
на остатки добычи набросились щенята, стремительным прыжком порскнул в чащу
и побежал. Он не притронулся к печени, милостиво одарив деликатесом Крарру,
самую сильную и красивую самку в его прайде, поэтому бежал легко, с пустым
желудком, а его стая мчалась за ним с набитыми брюхами. И с каждым прыжком
он все больше и больше удалялся от них, лишая стаю законной и почетной
добычи. Только тот молодой самец, чьи клыки оставили у него на бедре эту
отметину, мчался за ним почти не отставая. Его глаза горели азартом, а из
пасти свешивался горячий язык. Он ЖАЖДАЛ вцепиться в глотку вожаку, потому
что чувствовал, что сильнее его. И эта жажда гнала его вперед лучше любого
охотничьего рога. Но он забыл, что вожак не только стар, но и опытен и
умен...
Пока все остальные набивали брюхо, вожак лежал и обдумывал ситуацию.
Поэтому, когда он бросился в чащу, у него уже был готов план действий. Охота
на старого вожака случается чрезвычайно редко. Обычно, когда вожак терял
силу, его приканчивали там же, на месте, - претенденту достаточно было
нанести решающий удар, и на бывшего вожака набрасывалась вся стая. Мало кому
удавалось вырваться из кольца оскаленных пастей, в предвкушении исторгавших
клочья пены (стая знала, что в конце схватки им все равно достанется теплая
плоть - либо бывшего вожака, либо неудачливого претендента). Но когда
какому-либо вожаку все же удавалось вырваться и стае приходилось становиться
на след, это лишь поднимало престиж стаи. Ну как же - ее столько лет водил
на охоту и в набеги такой умный, сильный и свирепый вожак, что даже сумел
вырваться... Вот только эта последняя охота для старого вожака все равно
кончалась одним. Однако на этот раз все было по-другому. Вожак знал: сделать
то, что он задумал, будет очень трудно. Но он хотел ЖИТЬ. Пусть не так, как
раньше, когда ему доставался лучший кусок и самые горячие самки, пусть в
одиночку, впроголодь, но жить, а не хрустеть косточками в молодых пастях.