"Олег Злотников. Бутлегеры " - читать интересную книгу автора

пасту "Поморин", как с помощью электодрели очищать от вязких соединений
клей "БФ" или как на кухонной газовой плите осуществить перегонку тормозной
жидкости. Никто из собутыльников Иванова после дегустации полученного им
спиросодержащего продукта не окочурился. Это послужило лучшей рекламой его
способностей и принесло ему столь почетное звание-прозвище в своем кругу.
- Понятно. Как нам найти твоего Профессора и какие у него имеются
слабости? - спросил Вязов.
- Адресок его я вам дам. А что касается слабых мест, то у него их
навалом. Но основные два - выпивка и бабы.
- Нормальный мужик. Я думаю, мы с ним поладим, - сделал вывод
Виталий. - Завтра же утром заедем к нему в гости и познакомимся.
Как всякий крепко и регулярно пьющий человек, Профессор с утра был
хмур и раздражителен. Визит ни свет, ни заря сотрудников милиции настроение
ему не поднял, а еще более поверг в депрессию. Похоже, что он выходил из
запоя, который продолжался не один день, примерно, как в поговорке
"Пятница - праздник пьянице. Воскресенье - конец веселью. А что уже среда?
Вот это да!". Пока хозяин осмысливал происходящее мы с Вязовым совершили
экскурсию по его однокомнатной квартире, осмотрелись. Профессор еще не
достиг той степени падения, когда все мало-мальски ценное было унесено из
дома, продано и пропито. По крайней мере, в наличии имелись все необходимые
для ведения скромного быта предметы и, что характерно, большое количество
книг. Это было отрадно. Результаты осмотра нас удовлетворили, и Виталий
приступил к процедуре знакомства.
Он молча прошел на кухню, достал из сушилки три стакана, поставил их
на стол. Потом вытащил из сумки маленькую бутылку водки, емкостью 0,33
литра, три карамельки и также использовал это для сервировки стола.
Профессор потерял дар речи. Широко открыв рот и глаза, он только
наблюдал за манипуляциями Вязова. Чтобы милиция ездила с утра по алкашам и
опохмеляла их, такого не привидится даже в самом фантастическом сне.
Однако, реальность опровергала всякие представления о здравом смысле, и
натюрморт на столе не был миражом.
Виталий, обращаясь к хозяину дома, приказал:
- Ну, чего стоишь, разливай!
Профессор с ошарашенным видом подошел к столу, отработанным движением
свернул пробку на бутылке и от волнения промазал мимо стакана. По клеенке
быстро расползалось пятно прозрачной жидкости.
- Зачем же так буквально понимать? Я сказал "разливай" - в смысле
наливай на троих, - пожурил его Вязов.
Впрочем, разлилось совсем немного, и грамм по сто на брата осталось.
Пьяницу такая доза только растравила, но мы этого и добивались. Ни мне, ни
Вязову пить с утра, да еще в такой компании, не хотелось, но ментовская
работа часто требует жертв. У них, у алкашей так: не надо есть пуд соли,
раздави пузырь с незнакомцем, и он твой лучший друг. Правда, потом он может
быть тебя и зарежет, чтобы раздобыть деньги на вторую бутылку, но не сразу.
В общем, едва горячительная жидкость успела спуститься по гортани до
желудка, а с Профессором у нас уже установился психологический контакт. А
сразу после того, как Виталий сообщил хозяину, что может субсидировать его
на предмет покупки водки, у нас установились с ним и доверительные
отношения.
Мы честно вручили господину Иванову полтинник, а он честно дал