"Григорий Злотин. Амфортова рана" - читать интересную книгу автора

платок. "Поверьте, милый мой, Вам у нас очень понравится. Города совсем
нельзя узнать. Нет-нет, даже не думайте со мною спорить, пока Вы не побывали
на наших благотворительных обедах, журфиксах, на балах... Постойте, да Вы
ведь, верно, даже не представились еще господину полицеймейстеру?" -
спохватился он. "Никак нет-с," - возразил я с изрядной долей иронии и
поежился от крепкого пинка в поясницу, "я ведь только как утром приехал." -
"Помилуйте, друг мой, как можно этим манкировать? Теперь же и поедем.
Василий!"
Окруженная полувзводом конных городовых карета частного пристава
пронеслась по Смольнинской и через мгновение остановилась у параднoго
подъезда особняка столичного обер-полицеймейстера. Дежурный жандарм вошел
генералу с докладом о том, что у приезжего N. есть жалоба, не терпящая
отлагательств. Я настоял на таком докладе несмотря на неудовольствие
частнoго пристава, сказавшeго, что лучше было бы не огорчать добрoго графа
раcсмотрением дел, а просто сделать визит.
Исполинского роста жандарм снова появился в передней. Его сиятельство
просит его простить за то, что он не сможет тотчас принять уважаемoго
посетителя царствующего града, так как торопится ко двору на доклад к
министру внутренних дел. Впрочем, его сиятельство также велел передать, что
если посетителю угодно его подождать, то свою жалобу он сможет изложить в
присутствии самого министра.
Одурев от жестоких ударов, настигавших меня под самым носом у моей
внушительной охраны, я согласился проехать вслед за полицеймейстером во
дворец. Рота кавалергардов, сплошь набранная из четырехсаженных румяных
богатырей-молодцов с кулаками размером с мою голову, оцепила широкую аллею
Побед, по которой медленно и величаво двигалась наша кавалькада во главе с
полицеймейстерским экипажем. Процессия была восхитительной. Модистки и
горничные махали нам с балконов и бросали в воздух свои кружевные чепцы.
Оркестры в садах близлежащих ресторанов играли венские вальсы. Повсюду то и
дело хлопали пробки шампанского, и раздавались аплодисменты. Тщедушного вида
инородца с разбитым в кровь лицом проворно затолкали в крытую пролетку и
куда-то увезли. Хотя день был непраздничный, но довольные зеваки кидали под
копыта коней свежие белые цветы. Кто-то настойчиво и злобно тыкал меня в бок
шилом, так что уже кружилась голова, и к горлу подступала липкая тошнота.
Когда, миновав растянувшуюся на полверсты первую анфиладу покоев, мы
очутились в малой приемной Е. В. кабинета, меня представили министру
внутренних дел, человеку настолько огромному, что его заставляла казаться
меньше только необъятность дворца. Даже великанам-приближенным было трудно
разговаривать с его светлостью, так как звук шел с высоты добрых шести сажен
и терялся в сводах зала. Мне подали изящный слуховой аппарат, похожий на
трубку телефона. "Я, братец, крепко занят," - пробасил в трубку министр,
"да и пустое ты это дело затеял, при дворе правды искать. А, впрочем,
поступай, как знаешь, мне теперь недосуг." Не успел я произнести и слова в
ответ, как гремевший веселую польку оркестр смолк, и под куполом зала
разнесся громоподобный рык императорского шталмейстера: "Его Императорское
Величество ожидает министра внутренних дел генерал-аншефа графа Z. с
дoкладом... а также путешественника мещанина N." И получив на дорожку
сильнейшую затрещину, я поплелся вслед за графом.
Пройдя с дюжину парадных залов, мы оказались в спальне. Так во всяком
случае выглядела эта небольшая, убого обставленная комнатка, где было темно,