"Феофан Злоправдов. Гризмадура (Второй опыт психоделистики)" - читать интересную книгу автора

делаю. Вечерами драки под окном. И влюбленные коты на крыше.
И мельтешащие в свете загоревшихся фонарей летучие мыши с
причудливо-нервным полетом. И снова пачки бумаги, которые
надлежит осквернить словами. И снова жена с вечными пробле-
мами мусорного ведра и засорившегося унитаза.
А вот ночами... Ночами, когда мертвая луна висит над
окном, когда нет уже сил писать, а жена спать уходит в гос-
тиную и запирается на задвижку, так что ласкать приходится
мокрую от пота душной летней ночи подушку и думать о разво-
де... Ночами плохо, потому что ночами остаешься один на один
с собой. И с Гризмадурой. Никуда от этого не деться, такова
се ля ви. И вот тогда, одуревший с бессонницы и душевных
мук, срываешься с места и выплескиваешь себя на улицу на по-
иски приключений6 о которых тщетно грезишь, как о чем-то ро-
зовом, хрупком и романтичном, и которые почему-то всегда за-
канчиваются помойкой. Впрочем, это закономерно. Вся наша
жизнь - помойка. Вся наша страна - помойка. Но самая большая
помойка у нас внутри.
Гризмадура...

3

То ли Учитель оказался настоящим пророком, то ли учени-
ки буквально выполнили волю его, только очнулись мы с деви-
цей одновременно именно там - на свалке. Я почему-то был без
рубашки, но в галстуке. Девица - все в той же маечке, хотя
теперь она потеряла всякую расцветку и надписи не стало вид-
но. Как и надписей на самой девице, залепленной подсохшей
грязью.
Я встал и постарался отряхнуть с себя свалочный мусор.
Девица тоже встала, но тут же подпрыгнула в взвизгнула.
- Колко, - пожаловалась она, поджимая босую уколотую
ногу.
Я подхватил ее на руки и вынес в свет фонаря. Из рассе-
ченной ступни стекала неестественно алая кровь. Девица была
теплая и мягко прижималась к моей груди. Я почувствовал, что
не вправе оставлять ее, почти нагую и раненую, на произвол
ночи.
- Идем ко мне? - шепнул я.
- Ага, - промурлыкала она.
Ночь была жаркой. До дому оказалась пара шагов, но я не
раз облился потом, прежде чем сгрузил девицу, ставшую тяже-
лее чугунной чушки, перед своей дверью на втором этаже.
- Приехали, - пропыхтел я.
- Вот здорово! - восторгнулась девица.
Ключ, слава Богу, не затерялся в подземных передрягах.
Дверь оказалась на высоте и даже не скрипнула. Женя тоже
оказалась на высоте. Когда я внес девицу через порог, она
выглянула, растрепанная, из гостиной.
- Пострадавшая, - бодро объявил я полушепотом. - Спа-