"Степан Злобин. Пропавшие без вести, часть 2 " - читать интересную книгу автора

Бурнин подумал, чтo правильно он послушал Силантия и носит петлицы без
"шпал". Ему представилось, что полковника теперь отделят от всех и будут
держать в изоляции, под особой охраной, где, может быть, держат уже других
полковников и генералов, в отрыве от массы советских людей.
Но час спустя Зубов явился в барак. Все видели, как он к бараку шел,
говоря о чем-то с переводчиком-немцем, а сзади них шел полицейский с
повязкой.
Всех выгнали на новое построение.
- Пленные в бараке составляют один батальон, - объявил немец. -
Германское командование назначает командиром всего батальона господина
полковника Зубова. Господин полковник назначит командиров рот и взводов.
Военнопленные есть военные люди. Они должны понимать, что значит подчинение
командиру. Германское командование будет спрашивать порядок с полковника
Зубова, полковник Зубов - со своих офицеров и солдат.
"Что за комедия! Что за похабный спектакль! - с возмущением думал
Бурнин. - Наш советский комдив на фашистской службе комбатом! Да что же они,
собираются войско, что ли, из нас создавать?!."
Анатолий уже пожалел, что сам подходил вчера к Зубову. Ведь предатели
могут быть разных рангов. Говорят, что начальник полиции Мотька был тоже
майором... " - Средние командиры, ко мне! - властно приказал Зубов, когда
немец вышел из гаража.
- Вот так фу-унт! Дождалися-ко праздничка, землячки! - воскликнул
Силанткй. - Господин фон-полковник Зубов к присяге фюреру станет нас
приводить!..
- Нет такого закона! Нигде не дозволено пленных к присяге врагу! -
заговорили вокруг.
По всему помещению поднялся громкий открытый ропот, слышались
возбужденные голоса.
Однако минут через двадцать пленным стало понятно, что речь идет вовсе
не о присяге, не о службе фашистам. Зубову и его помощникам, "командирам
рот", было поручено вести списки пленных, поддерживать чистоту, следить за
выдачей пищи и назначением команд на работы.
Когда началось составление поименных списков, Бурнин записался
красноармейцем. "Командиром роты", в которую попали Бурнин и Собакин, был
назначен пожилой военинженер, а "взводным" - старший сержант. Ни тот, ни
другой Анатолия раньше не знали.
Зубов требовал дисциплины, повиновения, и ему подчинялись. К нему
подходили, как в армии, отдавали приветствие, отвечали, как было положено по
Уставу.
Но никто не мог бы Зубова упрекнуть и в том, что он не сохраняет
достоинства перед немцами. Те обращались к нему с уважением, называли его
"господин полковник", отдавали приветствие. Полицейских "комбат" презирал
откровенно, и они его избегали, словно даже боялись.
- Хоть бы про пищу сказал полковник фашистам! - ворчали бойцы. - Нешто
законно - такой рацион! Не пища - издевка, ей-богу!
- Говорят, на работу станут гонять. На таких харчах ноги протянешь, не
то что!..
- Сказывают, в лазарете получше, - высказал кто-то из пленных.
- Уж лазаре-ет! И видать! Целый день мертвяков на горку, на кладбище,
носят. Такой-то и лазарет - кто спешит на тот свет! - балагурил Силантий.