"Степан Павлович Злобин. По обрывистому пути. Часть 2 " - читать интересную книгу автора

эффектом, который произвел такой самохарактеристикой, и пояснил, что он
анархист - потому, что не признает над собою никакой власти. Он
индивидуалист - потому, что любит себя и желает добра себе, здоровья и
счастья. А монархист - потому, что когда он сам станет монархом, то тотчас
же признает неограниченную и абсолютную власть короля, оставаясь при этом
по-прежнему индивидуалистом. Лувен раскатисто захохотал.
- И мосье директор рассчитывает, что это последнее когда-нибудь
произойдет? - с любопытством спросил Баграмов,
- Здраво рассуждая, я к этому пирогу опоздал, - печально признался
Лувен. - Старая шельма Леопольд обыграл капитана Лувена, а потом ещё и
ограбил. Король оказался свиньей. Он жаден, как дьявол... Однако же были,
были прекрасные шансы, чтобы мне стать почти королем, - похвалился Лувен. -
Но я взял слишком к северу-западу и столкнулся с французами, чёрт их дери!..
Однако несколько лет я был истинным королем черномазых, - продолжал он
хвастливо. - Я их казнил и миловал. Я повелевал!.. Мосье Баграмов сам видел,
сколько дырок в моей шкурен от ножа, от стрелы и копья, от пули, от топора,
от камня, - каких только нет! А каналья мосье король пустил меня нищим! Я
мог бы иметь сотни женщин, дворцы, невольников, сидеть в качалке и
поплевывать в синее небо, а я тружусь, как обозная лошадь, как старый мул...
Что такое директор завода? Негр, раб, слуга! И это с моей профессией и
талантом!..
- Мосье Лувен - инженер? Вероятно, геолог? - спросил Баграмов.
Бельгиец усмехнулся и качнул головой.
- Я алхимик! - с гордостью сказал он. - В дебрях Конго я нашел формулу
философского камня. Я могу делать золото из чего угодно. Конечно, в первую
очередь - каучук, потом какао, кокосы, медные руды, порох, свинец,
негритянское мясо, моя собственная кровь - все превратимо в золото, даже
римско-католическая церковь и святое причастие...
Лувен встал с кресла и прошелся по комнате.
- Жаль, что вы мне сегодня еще не разрешаете сигару и кофе с ликером.
Меня взволновали все эти воспоминания. Стар становлюсь. Потому и делаюсь
несколько сентиментальным. Вам не понять, молодой человек, ведь вы ещё
ничего не видали...
Он снова сел в кресло.
- Да, Конго - это страна великих возможностей для поэта-идеалиста,
каким был смолоду капитан Лувен, - продолжал он. - Там нужны были воля
выносливость, сила, храбрость... Эти животные, которые называются башкирами,
хотя вы, русские, тоже им резали и носы и уши за их мятежи, все же в миллион
раз миролюбивее, чем африканские черномазые. Тех ничем не смирить. Я не
жалел ни денег, ни водки на подкуп вождей, ни пороху, ни свинца. Поверите -
отрубленные головы выставлял на кольях для устрашения... Нет, те куда
упорнее и свирепей! Может быть, потому, что живут рядом с тиграми... Да,
мосье. Я построил там рудники, фабрики и мосты, поселки, казармы, проложил
дорогу, и вот я остался нищим! Французы меня давили за глотку, а каналья
король Леопольд не вступился! - Лувен беспомощно развел руками. - Он
поступил со мной как предатель! - Мясистое и обрюзглое лицо Лувена выражало
печаль и обиду на несправедливость людей.
Так вот оно кто насаждал "цивилизацию и Евангелие", благодаря которым
население Конго за два десятка лет сократилось почти что втрое!.. Но то были
слухи, отрывки сведений, а вот он, живой палач Африки, хвалится своей удалью