"Степан Павлович Злобин. Остров Буян" - читать интересную книгу автора

______________
* Длинные рукописи не складывались лист к листу, а подклеивались в
длину, в "столбец", и свертывались трубочкой.

- Вот, все до слова списал. К благодетелю, батюшке твоему, спешил с сим
указом, ан припоздал - беда мне! - сказал он, развернув и подавая Федору
переписанный лист.
- Чти сам. Грамоте я не так-то хитер. Слухать лучше люблю.
Шемшаков стал читать. Это был царский указ о неукрытии перебежчиков,
вышедших после Столбовского мира из-за шведского рубежа.
Федор слышал царский указ краем уха, но не придал ему значения, даже
мысленно не связал его с Шемшаковым. Покойный отец тоже, конечно, слышал
указ за несколько дней до смерти, но тоже не думал, что это может коснуться
его подручного.
Однако указ был недвусмыслен, и строгость его не сулила добра.
Федор слушал, и мысль его вдруг закипела. С Филипкой он чувствовал себя
уверенным и спокойным во всех делах, но остаться теперь вдруг без него
означало бы то же, что на речной быстрине в половодье выронить весла. Такое
несчастье произошло с Федором, когда он был подростком. Он до сих пор помнил
это ощущение страшной беспомощности. Он видел, как взволнован всегда
уверенный, ловкий и хитрый подьячий. Значит, дело не в шутку. Умудренного в
торге верного друга и помощника надо было выручить во что бы то ни стало,
как самого себя, как то потерянное весло, которое отважный мальчишка
исхитрился поймать, выскочив из челна на плывущую льдину и опять
возвратившись в несомый течением челн...
Федор еще не знал, как он выручит Шемшакова, но им уже овладела
мужественная и упорная уверенность в том, что иначе и быть не может...
- "...А буде которые люди учнут впредь Свейския земли перебежчиков
принимать, и тем людям по государеву указу быть в смертной казни", - дочитал
Шемшаков.
Федор взглянул на образ и перекрестился.
- Да ты не страшись, Федор Иваныч, я мигом уйду от тебя, - по-своему
поняв Емельянова, пробормотал Филипка.
- Буде врать! - резко остановил Федор. - Не за себя страшусь - за людей
неповинных...
- Что ж это, Федор Иваныч! - воскликнул Филипка. - Бедно мне! В чем
винны дети мои, жена? Я от немцев в отецкую землю, как тать, крался, головы
не жалел, а теперь меня, что же, назад к королевским свейским приказным!..
За отбег на Русь латинцы проклятые не пожалуют... В том ли царская правда?!
- Вызволю, слышь, Филипп! - уверенно сказал Емельянов. - Утро вечера
мудренее. Где обоз?
- Позади идет, Федор Иваныч, - удивленный его спокойствием и
уверенностью, сказал подьячий. - Я чаю, дни через два прибудет - юфти десять
возов да соль...
- Стало, со страху все бросил в пути?
Федор сам не знал, откуда взялась в его голосе хозяйская власть.
- Степашка-приказчик с ними, - оправдывался Шемшаков.
- Ладно, иди уж домой, - снисходительно сказал Емельянов.
- Про хлеб и про воск на Москве спрошал, - говорил Шемшаков. Всегда во
всем аккуратный, он только теперь, видя силу и уверенность молодого хозяина,