"Степан Павлович Злобин. Остров Буян" - читать интересную книгу автора

У дьяка затряслись руки и ноги. Он стоял бледный, как сам Истома. Он
понимал лучше других, что, если Истома крикнет "государево дело", пока
разберутся, ему не избегнуть пыток, как и жене и сыну...
- Сядь, дьяче, не торчи перед оком - тошно! - с неожиданно взявшейся
смелостью приказал Истома.
Дьяк, растерянный, сел, нескладно вытянув длинные ноги, и вытер со лба
рукавом пот.
- Все одно мне мука, - грозно сказал Истома, - вытерплю, чтобы тебя
загубить.
- Дак... Да чего ты мелешь? - бормотал дьяк. - Не было у тебя письма,
так и сказывай "не было", а то затеял - себе и другим на голову. Я ведь так
спросил: "Не бывало ли, дескать, писем?"
Истома решил насесть крепче, пока дьяк не оправился от испуга.
Забитого, съеженного мужика как не бывало: перед дьяком стоял теперь иной
человек.
- Ты спросил, я ответ держу на твой спрос. Другой кто спросит про то же
- и другому отвечу. Хоть самому воеводе, хоть на Москву повезут и под пытку
поставят!..
- Да постой, постой, дело сказываю: хочешь тюрьмы избыть, замолчь! -
зашипел дьяк, боясь поднять голос.
- Не отделаться тебе, дьяк! - зло усмехнулся Истома. - Либо пусти меня,
куда сам захочу, словно бы такого и не было, либо объявлю про письмо. Я не
грамотей: что писано было, не знаю, а государю то письмо могло
снадобиться!..
- Тише, не кричи! Коли услышат, и сам воевода тебя не сможет на волю
спустить.
- Ладно, не стану, а ты, дьяк, мне волю подай, - заключил Истома.


4

Авдотья, оставшись без лошади и телеги, без последней рухляди и без
денег, потеряв сына и мужа, едва держась на ногах после родов, бродила,
шатаясь от горя и слабости, по торговым площадям Великого Новгорода. Она сто
раз на дню рассказывала свою историю, прося подаяния, и сердобольные
горожанки слушали ее, покачивая головами. Они сочувствовали несчастной
перебежчице из-за рубежа, и никому не пришло даже в голову выдать ее
воеводе...
Ей подавали гроши, и она брала, преодолев и быстро забыв стыд первого
принятого подаяния. Она становилась в толпу просящих, но нищие сгоняли ее со
своих мест: они завидовали ее свежей беде, о которой она говорила с
подлинной болью, с той болью, какую счастливые любят слушать и за которую
щедрей подают.
Со слезами уходила Авдотья с паперти церкви и снова шла по торгам, таща
за собой Первушку.
Они ночевали под городским мостом через Волхов, где ютилось еще с
десяток язвенных стариков, хромых, безруких и косноязычных. Иногда поздней
ночью сюда приходили воры делить награбленное добро, и Авдотья расспрашивала
у них, не видали ли они Федюньку. Она жадно слушала их голоса, надеясь
узнать в них своих обидчиков, но это были другие разбойники или воры. И даже