"Степан Павлович Злобин. Степан Разин (Книга вторая) [И]" - читать интересную книгу автора

Наутро после приезда князя Михайла первым выбрался в поле с сохой. Ему
были положены от боярина полтора рубля (которых еще не успел получить) за
то, что он был верводелом. Во все остальное время он был мужиком, как и все,
и не думал отказываться от прочей работы на боярщине. Осенью он корчевал
кусты на лесной поляне, раскорчевал целое поле. Ему казалось теперь самым
простым, неизбежным и справедливым, что он же должен распахивать новину на
раскорчеванном месте. Помолившись, он тронулся и пахал без оглядки, без
устали, давая лишь отдохнуть двум лошадям, на которых пахал. Во время отдыха
он сам любовался черным рядом одна к одной перевернутых ровных глыб
вспаханной земли. Только к вечеру, возвратясь со своей поляны, он услыхал,
что в вотчине оказалось десятка два "нетчиков". Их пошли искать в деревнях,
но они пропали. Михайла подумал, что мужики ушли по Хопру на Дон, однако
кто-то в деревне шепнул, что они не хотят отбывать боярщины, - поддавшись
прельстительным письмам, ушли в леса... Говорили, что сам молодой князь
выехал в лес, да из чащи посыпались стрелы, и он возвратился ни с чем, унося
свою голову. Говорили, что князь брал с собой трех собак; из них две не
вернулись, а третья пришла со стрелою в бедре.
Боярщина подошла к концу. Кроме боярских земель, были вспаханы
прошлогодние земли беглецов, распахана и засеяна новина, раскорчеванная
Михайлой. Крестьяне ждали, что приедет Одоевский, осмотрит работу, скажет
спасибо и разрешит выходить на свои работы. Но вместо этого Никонка объявил
- поутру выходить к дороге с сохами, захватив с собой косы...
- Что еще там затеял князь, сучье вымя?! - ворчали крестьяне. - С
косами выдумал! Что за покосы в такую пору, и трава-то еще не взросла! Когда
же свое допахивать станем?
Поутру, когда собрались у дороги, Никонка вышел и сказал, что приедет
"сам". И вот на дороге явился Одоевский в сопровождении толпы холопов и
слуг.
- Как же, братцы, такое у вас воровство учинилось! - воскликнул
Одоевский с укором. - Целые два десятка крестьянишек в лес убежали. Свое
озимое позасеяли, да и прочь! Вам, миру, лишни труды на боярщине ныне за
них!
- Да мы, князюшка батюшка, все и без них покончили! Какие еще труды?! -
отозвались крестьяне.
- А труды таковы: мне ржи не надобно больше. Кто убежал, на того полях
я конопли стану сеять. Надо пашню пахать.
- Там ведь озими, батюшка князь! Рожь у них поднялася!
- Мне ржи не надобно больше! - повторил князь Федор. - Зеленя покосить
для скота, свезете ко мне во двор, а землю вспахать, и льны да конопли
станете сеять...
Крестьяне никак не могли понять. Думали, что послышалось. Одоевский в
третий раз повторил, что на покинутой беглецами земле решил зеленя покосить
и посеять заново льны.
- Да что ты, боярич! Как же порушить-то хлебную ниву! Ить рожь-то
какая! Ить хле-еб!.. - заговорили крестьяне. - Да беглый не беглый, а как их
семейки без хлеба станут?! Семейки-то дома!..
- Смилуйся, батюшка князь! Федор Никитич, голубь! - взмолилась
Христоня, жена одного из беглых, усердно работавшая на боярщине вместе с
другими. - Робята у нас остались! - закричала она, когда наконец поняла,
чего хочет Одоевский.