"Анатолий Павлович Злобин. Завод и город (Очерк из цикла "Заметки писателя")" - читать интересную книгу автора

фигурки в мышиных шинелях.
В колено будто ударила тупая палка, нога словно стала проваливаться в
яму. Николай Мальнев присел, потом лег. И все никак не мог понять, что это
- снаряд или мина?
Старшина тащил его на себе обратно через лес. Тряслась по разбитой
дороге телега. День был пасмурный - и вовсе не героический. Во всем мире не
осталось ничего, кроме боли. Сейчас, сорок лет спустя, и то подумать
страшно - такая была боль. Как только он тогда вытерпел. Нет, все-таки это
была мина: осколков много и все они внутри. От мины и боль такая. Если бы
еще не трясло так на телеге.
Госпиталь располагался на опушке леса в старых застиранных палатках.
Пожилой врач осмотрел рану и радостно объявил:
- Все, парень, теперь ты в раю.
- А нога?
- Прямо в кость. Лечить и лечить.
- Чего же вы, дяденька, радуетесь?
- А то, что живой ты, понимаешь, живой! Выскочил ты из этой передряги,
понимаешь?
Николаю Мальневу не было еще девятнадцати лет, и нога болела очень
сильно, до умопомрачения. Ему хотелось оказаться нераненым, со здоровой
ногой, чтобы он мог бежать вперед в общей солдатской цепи - ведь война еще
продолжалась...
Его перевезли в Ригу, затем еще дальше в тыл - в Шую. В канун Дня
Победы делали вторую операцию. Сквозь окна больничной палаты он увидел, как
в городе зажглись огни. Снова впал в забытье, снова очнулся, с трудом
соображая, что ему исполнилось сегодня 19 лет.
Отходил наркоз, и нога болела все сильнее.
Сорок лет спустя, прожив еще две жизни сверх той, какая была дарована
ему победой, Николай Мальнев поймет слова пожилого врача - что значит
остаться живым на такой войне.
В этом месте своего рассказа Николай Дмитриевич замолчал, и мне
показалось, что я вижу наметившуюся слезу в его глазах.
- Извините, - говорю, - разбередил вас.
- На сквозняке сидим, - отвечал Николай Дмитриевич, ничуть не
смутившись.
Ничего не попишешь, в год сорокалетия Победы ветераны то и дело
оказывались на сквозняке, и попутный ветерок выдавливал непрошеную слезу.
Чем дальше, тем больше будет таких сквозняков...
Война для Николая Мальнева закончилась в сентябре сорок пятого, когда
он выписался из госпиталя со справкой об инвалидности. Шел хромая. Старая
землянка на склоне оврага ждала его. Он вошел, постукивая палочкой, -
инвалид в девятнадцать лет.
Отец и мать за войну сильно сдали, такой уж была она, эта война,
потребовавшая сверхмерного напряжения от каждого члена общества.
Мальнев пошел по горному делу - электриком на шахту. Отец с матерью
умерли в одногодье - в сорок седьмом. Старшая сестра Мария получила от
работы дом на 4 комнаты. Распрощались с землянкой.
Только чувствовал Николай Дмитриевич: нет для него работы на шахте, не
тянет его на подземное дело. И неожиданно для самого себя уехал в город
Камышин на текстильный комбинат.