"Анатолий Павлович Злобин. Ленинградский проспект, засыпушка № 5" - читать интересную книгу автора

у большой горы. Сели в грузовики и поехали. Долго ехали. Приехали на
стройку. У отца неприятности какие-то пошли. Он начал на этой стройке пить
и маму часто бил. Я в школу пошла, в первый класс...
Однажды прихожу домой - мама лежит на кровати и плачет. Тихо так,
только плечи вздрагивают. Потом лицо вытерла, говорит: "Послушай, Томочка,
ты уже большая и все должна понимать".
Я все понимала. Теперь мне двадцать лет, и я ничего не понимаю, а
тогда все понимала.
Уехала мама и через полтора года умерла в Кустанае: она там с бабушкой
жила, у нее туберкулез был.
Приехали мы в Кустанай, похоронили маму, а потом поехали на новую
стройку. Но отец все равно пил.
Тут приехала Клавдия Ивановна с маленькой девочкой, Верочкой звать,
моей сестренкой. Она и на прежней стройке жила, а теперь к нам приехала.
Отец ее не бил, а все время целовал, на коленях перед ней стоял, но это
было еще некрасивей. Он пьяный к ней ластится, а она его отталкивает.
Стыдно как!
Над Ленинградским проспектом спускался вечер. Мы выбрались из
палаточного городка и шли по деревянным тротуарам мимо широкоэкранного
кинотеатра, мимо междугородного телефона, мимо закрытого кафе.
Темнело. Одинокие фонари качались на столбах. Потянуло свежим ветром.
Принялся накрапывать дождик. Иглистые струи обдували лицо, и мне казалось,
будто я плыву в холодной воде, а далекий голос взывает о помощи; я плыву
изо всех сил и не могу помочь, потому что одинокий голос уходит все дальше
и я никак не могу догнать его. Это необъяснимое состояние началось еще на
вечере, когда я увидел Тамару, и теперь снова охватило меня, как только мы
вышли на дождь.
Далекий голос донесся столь явственно, что я обернулся. Никого не
было. Одинокая парочка брела в конце проспекта, не разбирая дороги, как мы
с Тамарой. Я повернулся спиной к ветру, закурил.
- Рассказывайте дальше. Как вы попали в свою засыпушку?
- Вы не думайте - у меня собственный дом есть. Настоящий. Пять комнат.
С верандой. С Клавдией Ивановной я неважно жила: она меня нехорошим вещам
учила. Как-то вечером отец говорит: "Собирайся. Завтра утром полетим". А
куда - не сказал. Летели мы полдня, на большом самолете. Выходим на
бетонную дорожку, на крыше буквы стоят - Ростов. Отец посадил меня в такси,
повез в город. Остановился у дома с верандой. "Вот теперь наш дом. Будешь
жить с бабушкой". Оказывается, бабушка уже прилетела сюда из Кустаная.
Прожила я в Ростове, в том самом доме, шесть лет. Десятилетку окончила. Мы
с бабушкой дружно жили.
Только глупая я тогда была, ничегошеньки не понимала.
Приезжает отец. С ним Клавдия Ивановна и Верочка. Я тогда в девятом
классе училась, шестнадцать лет мне исполнилось. Отец привез подарки.
Клавдия Ивановна ходит вокруг меня, улыбается. Обхаживает, значит.
На другое утро отец говорит: "Ну, дети, пошли".
Как сейчас помню - в мае это было. Здесь-то в мае еще снег лежит, а в
Ростове - сирень цветет. Отец с Верочкой впереди идет, я и мачеха - за
ними. Отец купил Верочке детские шары, а мне мороженое. Я иду, сосу
палочку, а мачеха учит меня жить: "Ты уже большая, паспорт получила. Ты
красивая будешь, длинноногая, глаза у тебя большие - тебе жить легко будет.