"Анатолий Павлович Злобин. Ленинградский проспект, засыпушка № 5" - читать интересную книгу автора

влюбленная и гордая, счастливая и беспокойная.
Я шел, глядя под ноги, потому что пробираться по неровностям почвы
"нахаловки" было не просто даже днем. И вот я подошел к засыпушке. И поднял
голову.
Засыпушки не было. На том месте, где она стояла, виднелись жалкие
остатки, черное пепелище. Я стоял, не веря глазам своим. Дощатая дверь
прогорела насквозь, и я легко шагнул сквозь нее в засыпушку. Там было пусто
и сумрачно. Обои на стенах сгорели, под ними проступали обуглившиеся доски.
Окно пожелтело и треснуло. Потолок провалился, только черные стропила
торчали над головой. Опрокинутый "сервант" с выеденным черным боком,
раскладушка с обугленным матрацем, закопченные книги, кастрюли, обгорелая
туфля, рукав от платья, спекшийся кусок мыла - огонь сделал свое черное
дело по всем правилам. Пахло гарью. Едкий запах щипал глаза. Я выбрался
наружу и зашагал по следам бедствия. Сгоревшие ботинки из-под коньков,
рваная сорочка, черная, с запекшимся ртом кукла, разбитая сковорода -
горестная дорога привела меня к соседней засыпушке. Я постучал. Мне долго
не открывали. Наконец дверь приоткрылась и показалась Тамара - прямо на
нижнюю рубашку накинута телогрейка. Она увидела меня и тотчас захлопнула
дверь.
Я стоял долго. Тамара вышла и почему-то виновато улыбнулась.
- Все живы?
- Живы. Только засыпушки нашей нет. - Она снова улыбнулась виновато, и
только сейчас я понял, почему она так улыбалась: на ней была чужая кофта,
чужая юбка, на ногах несуразного вида ботинки. - Собрала с бору по сосенке.
Пойдемте. Даже смотреть на это не хочется.
Пожар начался в три часа ночи: загорелись провода, ведущие к
засыпушке. Разбудила девушек маленькая Маринка. "Мама, мама, потуши огонь,
- кричала она и плакала, - мне жарко!" Выскочили в чем были. Потом Галя
бросилась в огонь и вытащила в охапке весь девичий гардероб: платья, юбки,
кофты. Завернули все это в тюфяк, бросили на доски. Собрался народ,
приехала пожарная машина. Через полчаса все было кончено. Радуясь, что
удалось спасти вещи, они подошли к доскам, развернули тюфяк и увидели, что
внутри тлеет огонь. Все прогорело насквозь, только то и осталось, что было
надето на девушках.
Тамара кончила рассказ. Следовало задавать вопросы, но я не мог
произнести ни слова. Тамара словно угадала мои мысли.
- Вы не думайте, - сказала она, - нам помогли. Мы ведь на весь город
прославились. Все к нам приходили. Дали денег из кассы взаимопомощи.
Маринку в детский сад устроили. А мы послезавтра перебираемся в общежитие:
как только новый дом сдадут. В лагерь я не поеду. Бюро горкома не утвердило
мое заявление. Алик был против. И как раз в тот день, когда был пожар, Зоя
устраивала пельмени.
- Алик был?
- Конечно. Все было очень хорошо. Мы с ним танцевали, говорили о
литературе. Он вышел со мной. Нам было по пути. Он говорит: "Пойдем ко
мне". Нет, я не пошла к нему. Он проводил меня, а в три часа ночи пожар.
Утром он узнал, примчался на мотоцикле: "Собирай вещи, поедем ко мне". - "А
у меня и вещей нет. Одна зубная щетка осталась". - "Тогда бери зубную щетку
и сама садись. Поедем!" - "Как же я поеду? Я не могу к тебе поехать". -
"Ну, говорит, если ты так хочешь, хоть завтра пойдем в загс". - "Спасибо,