"Анатолий Павлович Злобин. Ленинградский проспект, засыпушка № 5" - читать интересную книгу автора

Рука моя совсем онемела, я ничего не понимал из того, что они
говорили, но героически терпел боль и собственное неразумие. Я стоял и
разглядывал Ленинградский проспект, будто это было весьма интересно. Краем
глаза я видел, как Алик резко нажал ногой на педаль. Мотоцикл взревел. Он
вскочил в седло, круто развернул руль, и мотоцикл стремительно выскочил на
проспект, обдав нас едким чадом бензина.
Тамара вдруг ослабла и, словно в беспамятстве, положила голову на мое
плечо.
- Тамара, - сказал я.
- Он мой враг, - заговорила она, задыхаясь.
- Полно. С врагами так не разговаривают.
- Я его ненавижу. Как бы я хотела простить его. А я ненавижу.
- Да что же произошло в конце концов?
Тамара не ответила. Медленно и задумчиво мы шли по Ленинградскому
проспекту.


Признание
(продолжение)

Город показался ей так себе. Странный какой-то город. Сначала не
давали номера в гостинице. Потом четыре дня она ходила без работы. Ей уже
надоело быть безработной - целых четыре дня. Правда, работа была везде, она
выбирала, что лучше, пока не выбрала ММС - машиносчетную станцию: ей
начальница там понравилась - добрая, отзывчивая. А главное - ухажеры.
Странные какие-то. С геологом она познакомилась в буфете, когда пила чай.
Он напросился и вечером пришел, притащил две бутылки шампанского.
Рассказывал смешные истории, пел песни про геологов, тоже смешные. Тамара
страшно хохотала, а он вдруг подошел и повалил ее на кровать. Тамара даже
не поняла сначала, что он хочет, а когда поняла, закатила ему такую
оплеуху, что он выскочил в коридор и больше не показывался.
На другой вечер пришел лысый, тоже в буфете познакомились. Вежливый
такой, обходительный: "Разрешите налить вам рюмочку. Разрешите ручку
поцеловать. Ах, какая замечательная ручка". Тамара смеется: ей никогда
ручек не целовали. Смотрит, а он уже к локотку подбирается: "Ах, какая
чудесная рученька. Какое вкусное плечико. Разрешите, я поцелую такое
вкусное плечико?" Тамара ему вежливо так ответила: "Вкусное, да не ваше".
Он извинялся, извинялся, наконец ушел.
Не ухажеры, а круглые идиоты, честное слово. Трудно жить девушке,
когда она одна и ей двадцать лет и у нее к тому же есть отдельная комната
за рубль в сутки.
Тамара совсем решила - уеду из этого города, если здесь такие идиоты.
Но тут история получилась - с ума сойти. Только этого ей не хватало.
Влюбилась, да еще где - на комсомольском собрании. Ну, положим, еще не
совсем влюбилась, а так - чуть-чуть. До любви до настоящей, как в книгах,
еще плыть и плыть. Еще бури будут и штормы - закачаешься.
Но она сразу поняла - это "он", так, кажется, в романах их называют.
"Он" - это он. И точка!
Они уже назаседались всласть, когда она вошла в зал и села. Духотища
дикая - их хлебом не корми, только дай позаседать. Недаром в газетах пишут