"Зиновий Зиник. Руссофобка и фунгофил " - читать интересную книгу автора

Клио вставали апокалиптические караваны обезглавленных коров, баранов со
вспоротыми животами, птиц со свернутыми шеями, все они блеяли, мычали и
ревели, и все эти звуки сливались в единое бурчание костиного желудка. Костя
же сидел с руками, вымазанными в крови и рыгал.
"Выпей бикарбонат кальция", - сказала она по-английски, но Константин
сделал вид, что не слышит. Или не понял: его скромные познания в английском
проваливались бесследно куда-то в прямую кишку, когда она ему говорила
что-то неудобоваримое для его интеллекта. Неудивительно, что Константин стал
ужасно груб и непредсказуем. Главное, непредсказуем: он проигнорировал ее
совет насчет бикарбоната кальция, и Клио пыталась угадать, какую выходку он
предпримет, чтобы ублажить свой желудок в духе своих варварских
наклонностей. В свое время он ведь настаивал, что во время крупных обедов
надо следовать заветам французов и древних римлян, а именно: блевать после
каждого третьего блюда для облегчения желудка и, следовательно, души,
поскольку тело и душа едины. Слава Богу, на этот раз меню торжественного
обеда, в честь первого визита Марги и Антони в новый дом, не превышало
стандартных четырех блюд.
В качестве "стартера", то есть закусок, Клио подавала вареный артишок с
чесночным майонезом. Но Костя заявил, что вареных овощей терпеть не может,
забыв о своем московском пристрастии к вычитыванию французских кулинарных
рецептов у Марселя Пруста, нафаршированного артишоками на каждой странице.
Зато Константин уплел самолично чуть ли не всю майонезную подливку, макая в
нее хлеб. Хлеб пришлось подавать из-за него в гигантских количествах, так
что практически не хватило на сыры в конце обеда - а за этими французскими
батонами ей пришлось тащиться после работы в специальную булочную в Ковент
Гардене, не говоря уже о тройной цене экспортных батонов. Константин же
пожирал эту хрустящую экзотику, как будто это был обыкновенный английский
хлеб в пластмассовом пакете из супермаркета. Он вообще ел хлеб не
переставая, ничего не мог есть без хлеба - не выпускал ломоть из рук, как
будто у него этот кусок кто-то собирается отнять, и в результате одна рука у
него всегда была занята, как раз та рука, которая предназначена для того,
чтобы держать нож во время еды. Может быть, поэтому Константин не
пользовался во время еды ножом. В результате ему приходилось отрывать зубами
пищу прямо с вилки, и, чтобы не уронить поддетый на вилку кусок, он
склонялся над тарелкой как будто в приступе рвоты.
Клио отворачивалась весь обед. И главное, есть же у него обоюдоострый
нож, она точно знает, он держит нож для своих особых целей, ей пока
неведомых, явно не для еды. Клио передернула плечами. Неумеренное
потребление хлеба она еще как-то может оправдать наследием российского
прошлого Константина многовековым голодом и мором. Но он отказался и от
главного блюда, овощного рагу с морковкой, обваренной в кипятке цветной
капустой и вареными помидорами. Сказал: "В Англии, вроде, нет на данный
момент эпидемии холеры, чего помидоры в кипятке вымачивать?" Тогда почему,
спрашивается, он игнорировал приправу из сырого сельдерея, грецких орехов и
моченого ячменя? И так весь обед. Причем знает же, с какой тщательностью она
вымачивала ячмень, учитывая придирчивость в этих вопросах Марги и Антони.
"Все мы немножко лошади", - сострила по-русски по поводу ячменя Марга,
блистая цитатами из русской поэзии. "Откуда это?" - лихорадочно вспоминала
цитату Клио - из Ахматовой или Пастернака? Может быть, из Мандельштама?
Состроив понимающую гримасу, Клио воспользовалась темой и повернула разговор