"Исаак Башевис Зингер. Кровь" - читать интересную книгу автора

потеряли дар речи. Лицо Ройбена становилось то малиново-красным, то
мертвенно-бледным. У него тряслись руки, и, чтобы устоять на ногах, ему
пришлось вцепиться в ручку двери. У Риши на лице, ставшем желтым, точно у
нее была желтуха, застыла напряженная улыбка. Первой все же пришла в себя
Риша. Подойдя вплотную к возлюбленному, она буквально впилась в него
глазами.
- Что скажешь, любимый? - сказала она. - От судьбы не уйдешь, верно?
- Давай убежим. - Ройбена так трясло, что он с трудом выговаривал
слова.
Но Риша возразила, что это невозможно. В поместье имелось всего шесть
лошадей, да и тех забрали с собой крестьяне, которые рано утром отправились
в лес по дрова. Если же вместо лошадей запрячь в телегу пару быков, толпа
наверняка их настигнет. Кроме того, ей, Рише, вовсе не хотелось бросать свое
добро и нищенствовать. Ройбен умолял ее бежать вместе с ним, ведь жизнь
стоит дороже любых денег, - однако Риша стояла на своем. Она никуда не
поедет. Кончилось тем, что они пошли в усадьбу, где Pиша собрала Ройбену
узелок с бельем, жареную курицу, буханку хлеба и кошель с деньгами. Выйдя на
крыльцо, она смотрела, как он, качаясь и спотыкаясь, бредет по деревянному
мостику в направлении соснового леса. Еще несколько шагов - и он скроется из
виду и пойдет по лесной тропинке, которая выведет его на люблинскую дорогу.
Несколько раз Ройбен поворачивался, что-то бормотал и махал рукой, словно
звал ее, однако Риша не двинулась с места. Она уже поняла, что Ройбен трус.
Он был героем, если надо было зарезать курицу или забить связанного бычка.

5


Стоило Ройбену скрыться из вида, как Риша побежала в поле звать
крестьян. Она велела им хватать топоры, косы, лопаты, объяснила, что к
поместью из Ласкева двигается вооруженная толпа, и посулила каждому, кто
встанет на ее сторону, по золотой монете и по кувшину пива. Сама Риша в одну
руку взяла длинный нож, а в другую - топор для рубки мяса. Скоро вдали
послышался шум приближающейся толпы, и через несколько минут на дороге
показались люди. В окружении своей крестьянской армии Риша взобралась на
холм перед въездом в поместье. Горожане увидели на пригорке крестьян с
топорами и косами и замедлили шаг. Некоторые даже повернули вспять. Риша
спустила на надвигающуюся толпу собак, собаки скалились, лаяли, злобно
рычали.
Чувствуя, что кровопролития не избежать, раввин призвал свою паству
вернуться домой, но самые несговорчивые подчиниться ему отказались. "Ну-ка,
посмотрим, на что вы способны, - подзуживала их Риша. - Я отрежу вам головы
вот этим ножом, тем самым, которым я резала лошадей и свиней вам на стол".
Когда кто-то из толпы выкрикнул, что в Ласкеве не будут больше покупать у
нее мясо, а саму ее предадут анафеме, Риша прокричала в ответ: "Мне ваши
деньги не нужны. И Бог ваш не нужен тоже. Я обращусь в другую веру. Прямо
сейчас!" И она начала выкрикивать польские ругательства, называть евреев
"христопродавцами" и креститься, как будто она уже стала христианкой.
Повернувшись к стоявшему рядом мужику, она сказала:
- Чего же ты мешкаешь, Мацек? Беги за ксендзом. С меня хватит, не хочу
больше быть одной веры с этими пархатыми.