"Дэвид Зинделл. Сломанный Бог ("Реквием по Homo Sapiens" #2) " - читать интересную книгу авторабольных шла пена, из ушей кровь, а затем их сковывал паралич. Во всем
племени болезнь не тронула только Данло и еще одного человека по имени Трехпалый Соли. Им вдвоем пришлось охотиться, чтобы хоть как-то согреть больных в их снежных хижинах. Данло и Трехпалый Соли любили своих братьев и сестер, как себя, и шесть дней трудились как одержимые, чтобы не дать своему племени уйти на ту сторону слишком скоро. Но заболевших было восемьдесят восемь человек, а их только двое, и эта задача оказалась непосильной для них. Медленно, малопомалу -ибо алалои народ выносливый и упорный - племя деваки начало вымирать. Одна из женщин, Килейе, первая отправилась в далекий путь, за ней последовали мужчины, Вемило и Чокло, старая Лилуйе и много других. Скоро пещера наполнилась гниющими, ожидающими погребения телами. Данло старался не обращать на них внимания, хотя для деваки забота о мертвых долг не менее важный, чем забота о живых. Все свои силы он отдавал уходу за своим приемным отцом Хайдаром и за Чандрой, единственной женщиной, которую знал как свою мать. Он заваривал кровяной чай и вливал эту густую теплую жидкость им в горло, втирал горячий тюлений жир в их лбы, молился за их души - он делал все, чтобы не дать им уйти, но безуспешно. Медленное зло в конце концов отняло жизнь и у них. Данло помолился, поплакал и вышел из пещеры, чтобы нарвать огнецветов им на могилу. Но он так обессилел, что свалился в сугроб и тут же уснул. Трехпалый Соли нашел его там чуть позже, занесенного свежим снегом. - Данло, - сказал он, стряхивая сверкающий сореш с парки мальчика, - во лания-ти? Что с тобой? - Я просто уснул, отец, - сказал Даняо. - Ми тулу лос ваморащу. Я тринадцать лет был выше, тоньше, изящнее всех своих соплеменников и, по правде сказать, совсем не походил на алалоя. Длинный нос и дерзкие скулы он взял у отца, а глаза у матери. Темно-синие, как жидкие сапфиры, они сияли даже теперь, когда он так устал. Почти в каждом городе Цивилизованных Миров его сочли бы красавцем, но Данло еще не доводилось видеть ни одного хомо сапиенс, а о себе он думал, что он не такой, как его собратья. Не то чтобы урод, просто не такой - как талло, подброшенная в ястребиное гнездо. - Ты не должен спать в снегу, - сказал Соли, кряжистый и мускулистый, как большинство алалойских мужчин. Он тоже устал до предела. Его плечи ссутулились и взгляд стал отрешенным, но видно было, что он очень встревожен. - Только собаки спят в сугробе. - Я хотел только нарвать цветов, отец. Не знаю, что такое со иной случилось. - Ты мог бы уснуть надолго и больше не проснуться. Соли поднял его на ноги. Они стояли около входа в пещеру. В тридцати футах от них ездовые собаки двенадцати девакийских семей, привязанные к своим кольям, натягивали поводки и скулили, прося, чтобы им дали поесть. Данло уже не помнил, когда кормил их в последний раз. День близился к вечеру, и солнце на небе стояло низко. Холодный голубой воздух был чист, как силка - новый лед. Данло посмотрел на занесенную снегом долину. Лес уже заволокло зеленовато-серым сумраком - завтра можно будет поохотиться на шегшея, но сегодня собакам придется поголодать. - Хайдар и Чандра ушли, - сказал Данло. - Да. Они были последними. |
|
|