"Сизя Зике. Золото" - читать интересную книгу автора

тридцати, и его беззубая улыбка вызывает симпатию.
- Это мы хорошенько спрятались, видишь ли, охранники парка - это
настоящие сволочи. И время от времени они здесь так и шастают. Пошли!
Я иду за ним, но в паре метрах сбоку, чтобы не получилась тропа,
способная привести охранников к его хижине.
- Вообще-то эти кретины совершенно тупые, - говорит Хуан, - и пользы
от них мало, но, бывает, что иногда накрывают кого-то из орерос. Тогда
конфискуют все - и золото, и инструменты. А если кто выступает, его сажают
в каталажку. Большинство же орерос - рецидивисты, так что за решетку идти
не хотят.


* * *

Хижина, это слишком жирно сказано - пластиковая пленка, растянутая на
четырех жердях, угол для кострища, общая кровать сантиметрах в тридцати над
землей, сделанная из покрытых листьями древесных стволов. Вместе с Хуаном
проживают два типа. Один молодой, низкорослый хитрый и коварный педик, к
которому я тут же испытываю антипатию, и молчаливый старик, на котором
лежит готовка.
Похоже, что от моего появления они не в восторге.
- Можешь спать тут, - говорит Хуан, показывая на кровать, -
поместимся.
- Спасибо, но моя вера запрещает мне спать с другими мужчинами. Я
сделаю себе свою кровать. Можешь дать мне мачете на время?
- Я помогу тебе.
Не могу же я ему сказать, что вся эта толкучка и грязь будят во мне
отвращение. Он бы меня просто не понял. Для них гигиена - штука совершенно
незнакомая. Впрочем, они весь день проводят в воде и считают себя чистыми.
Мы быстро устраиваем кровать возле кострища. Четыре ветки с
развилками, вкопанные в землю; на них положены поперечины, удерживающие
перепиленные вдоль наполовину стволы бальсового дерева. В отличие от тикос,
я снимаю со стволов кору, чтобы избавиться от насекомых. Сверху все это
покрываю пальмовыми листьями.
Когда мы заканчиваем, наступает ночь.Я чувствую себя измотанным и
грязным, поэтому спускаюсь к реке, чтобы помыться. Нахожу естественное
углубление. Вода, хоть и холодная, действует очень приятно и успокаивающе.
Пользуюсь случаем и простирываю шорты, трусы и рубашку. В лагерь
возвращаюсь голым. Маленький педик сидит перед хижиной и пялится на меня.
Вешаю одежду над кострищем и сажусь на кровать. Занявшись смазкой
револьвера, не сразу замечаю, что этот маленький дебил встал рядом и
бесстыдно меня разглядывает.
- А ну перестань пялиться, сволота, и уматывай отсюда! - говорю я,
прикрывая естество листьями.
- Ой, Француз... какой ты нежный! - отвечает он, покачивая задком.
Я не ошибся относительно этого дегенерата, но на этом еще не конец. Я
ничего не имею против педиков, лишь бы оставили меня в покое.
После скромного ужина - рис, фрижолес и кофе - сидим и болтаем. Листки
в Библии не промокли, поэтому сворачиваю самокрутку с манго-роса, которую
пускаю по кругу. Через несколько минут всем становится весело, и языки у