"Андрей Жвалевский, Евгения Пастернак. Про моркоff/on " - читать интересную книгу автора

а всего лишь букет ромашек. Причем даритель так вцепился в цветы, что Оле
пришлось отнимать их практически силком. При этом она не могла избавиться
от мысли, что снимается в новой версии "Приключений Шурика".
- Спасибо! - Оленькино настроение стало стремительно перемещаться от
отметки "что-то непонятное" к "а не так уж все и плохо". - Только я
хризантемы больше люблю. Желтые. Но все равно спасибо.
Оленька подумала и чмокнула Алешу в губы. Тот прерывисто вздохнул
(наверное, все-таки переборщил с дыхательной гимнастикой) и сказал очень
тихо, почти прошептал:
- Оля! Стань моей женой.
"Они сговорились", - эта мысль Оленьку даже не испугала.
- Я должна подумать.
- Ты уже подумала,- теперь Алеша говорил громко, но хрипло. - Целых
три недели. Я настаиваю...
Несмотря на серьезность ситуации, Оля с трудом сдержалась, чтобы не
прыснуть: уж больно жалко Алеша произнес последнее слово.
- А если нет, то что? - Она изо всех сил старалась не улыбнуться
(зачем травмировать слабую детскую психику).
- Переведусь в Москву, - Алеша наконец заговорил нормально, без
пришептываний и похрипываний. - Меня в Физтех без экзаменов возьмут. Даже
сейчас, я уточнял.
Желание смеяться сразу улетучилось. "Точно, - подумала Оля, -
сговорились. Что ж они такие нетерпеливые?!"
- Лешка! Очень тебя прошу. Дай мне еще недельку, ладно?
Квашин насупился, засопел и сжал губы. "Господи! - испугалась Оленька.
- Сейчас развернется и убежит!"
- Леш! - заговорила она как можно убедительнее. - Давай рассудим
логично!
Слово "логично" на Алешу подействовало. Он перестал сопеть. "Что бы
такого логичного придумать?" - тем временем соображала Оля.
- У нас ведь это серьезно? - начала она говорить, еще не зная, чем
закончит. - Значит, на всю жизнь? А жить мы будем гораздо больше недели,
правильно? У нас впереди... дет двадцать... тридцать...
"Что я несу? Какие тридцать? Через тридцать лет мне будет уже сорок
восемь! Это даже не конец жизни - это глубокая старость!" Но
останавливаться было нельзя, и Оленька продолжила:
- Что такое неделя на фоне тридцати лет?!
- Около одной десятой процента, - мгновенно ответил Алеша.
Это впечатлило, но не остановило Олю.
- Вот видишь! Это ерунда! Меньше, чем ерунда. Но за эту неделю я смогу
до конца разобраться в себе, Лешка.
И Оленька прижалась к Алешиному синему пиджаку и затихла. Квашин
вздохнул протяжно-безнадежно. "Еще неделю потерпит, - поняла Оля, - а
одеколон ему нужно срочно сменить!"

***

Всю неделю Оля непрерывно думала: на лекциях, на практических, на
лабах. Думала дома и в гостях, размышляла в общественном транспорте,
анализировала, отходя ко сну. Даже во сне она не переставала взвешивать и