"Конан и осквернители праха" - читать интересную книгу автора (Карпентер Леонард)Глава шестая Небольшая прогулкаДушная, жаркая шемская ночь тяжело нависла над пригородами Абеддраха. Она до некоторой степени напоминала Конану ночи в Стигии, ибо молодому киммерийцу довелось пережить немало мрачных часов в стране змеепоклонников, раскинувшейся по ту сторону реки. Однако той неподвижности и мертвой тишины здесь все-таки не было. Не было и разлитого в воздухе страха, при всем том, что осквернители праха шли на довольно-таки опасное дело. Над головами возносилась душистая сень пальм, под ногами мирно хрустели и перекатывались косточки фиников. Конану даже казалось, будто по сию сторону Стикса и звезды приветливее мерцали в бархатном небе, и цикады вместе с голосистыми лягушками заливались более гармоничным и слаженным хором. Час был поздний, но жизнь повсюду так и била ключом. Отсветы масляных ламп проникали наружу из окон глинобитных построек, беспорядочно разбросанных вдоль дороги. С берега канала доносились голоса, звучавшие возле костров. Время от времени показывались и пешеходы, в основном земледельцы, согнанные с места разливом. Женщины глядели в землю и старались побыстрее шмыгнуть мимо, мужчины тащили на плечах длинные черпаки для воды – свое последнее достояние. Острый взгляд Конана отметил под окнами богатых домов приодетых воздыхателей, распевавших своим избранницам негромкие серенады. – Здесь, – сообщил ему Исайаб, – живут мастеровые, разбогатевшие на строительстве усыпальницы. – Шемитские девушки не очень-то жеманятся с мужчинами, – ухмыльнулся Конан: он заметил, как приоткрылась задняя дверь и бренчавший по струнам парень без промедления проник вовнутрь. – Что есть, то есть! – кивнул Исайаб. – По сравнению с иными из здешних девиц даже Зефрити сойдет за великую скромницу. И он искоса взглянул на киммерийца, но тот пропустил его замечание мимо ушей. Он смотрел вперед, на Осгара с Азрафелем, – те шли как бы отдельно, чтобы не привлекать лишнего внимания. – Мы, – сказал Конан, – наверное, уже подходим к усыпальницам. Чтобы сделать такой вывод, сложных умозаключений не требовалось. Впереди показались замысловато отделанные металлические ворота, перегораживавшие дорогу. Стена, в которой были укреплены их петли, не превышала человеческого роста, но казалось, что именно здесь и кончается царство живых. Дальше неподвижно громоздились высокие памятники. Они белели в свете луны, низко висевшей у восточного края небес. Конан присмотрелся, но не обнаружил не то что каких-либо признаков кладбищенской стражи, даже и привратника. Более того, у стены вольготно расположились несколько бездомных скитальцев, прислонивших к ней свои черпаки. – Ты прав, мы пришли, – сказал Исайаб. – Эти бедолаги устроились здесь, чтобы завтра поутру просить работы на строительстве великой гробницы. А может, они хотят, чтобы их умерших родственников забальзамировали и положили в одном из ее уголков. Родственников – или их самих. Это высокая честь... – Говоря так, Исайаб уже сворачивал на обочину, чтобы его никто не заметил. – Наблюдай, куда двигается Осгар! Ага, вот так! А теперь за ним, только осторожно... Следуя его указаниям, Конан углубился в высокие тростники у края дороги. Он высоко поднимал ноги, чтобы поменьше шуметь. Дно круто шло под уклон, и скоро он оказался по пояс в теплой воде. – Держитесь все вместе, да поменьше плещитесь!.. – обернувшись к спутникам, раздраженно буркнул Осгар. Он первым обогнул стену; оказалось, она перегораживала только дорогу и кончалась в нескольких шагах от нее, в тростниках, которыми густо зарос канал. Конан последовал за ним, осторожно ставя сандалии в липкую грязь и придерживаясь за мокрые, осклизлые кирпичи. В голову невольно лезли мысли о крокодилах, которыми, как он успел уяснить, здешние каналы просто кишели. Взгляд киммерийца настороженно обшаривал залитую лунным светом, подернутую рябью поверхность воды... – Этот канал подводит прямо к Ибнизабовой могиле, – шепнул из-за плеча Исайаб. – Царь велел прорыть его нарочно для перевозки тяжелых каменных глыб. Но, увы, вода заполняет его только при весенних разливах... – Если он так уж гонит гусей с этой своей могилой, – шепотом спросил Конан, – почему строители не работают посменно, ночью и днем? Исайаб ответил не сразу. – Боятся оскорбить Бога Солнца – Эллаэля, – объяснил он наконец. – Согласно нашей вере, ночь нечиста, а посему работа вне дома возбраняется. – Сдается мне, сам ты не очень-то придерживаешься этой веры, – сказал Конан. – Ты ведь вон сколько лет... только по ночам и трудился! Исайаб передернул плечами – то ли пренебрежительно отмахнулся, то ли содрогнулся от ужаса. – Мало ли что приходится делать, но вера есть вера... Как бы то ни было, много опасностей таится в ночи, а уж вблизи могил – и подавно! Конан что-то проворчал и дальше шел молча. Кладбищенская стена осталась у них за спиной, и тростники стали редеть. Осгар, низко пригнувшись, двинулся вдоль самого берега и жестом – Кладбищенская стража!.. – прошипел Исайаб на ухо Конану. Они ждали, замерев, пока шаги не стихли вдали. Потом Осгар пробормотал: – Канал впереди перегорожен... Самое верное – пробираться через склепы. За мостом сидела в маслянистой воде баржа, приткнувшаяся к берегу. С ее борта на сушу были протянуты сходни, на корме горела жаровня, от которой к небу поднимались завитки дыма. Обходить баржу было слишком рискованно, что с одной стороны, что с другой. Но бывалые осквернители праха так просто не отступались. Всего через несколько мгновений Конан вместе со всеми крадучись взобрался на топкий берег и перевалился через насыпь, тянувшуюся вдоль дороги. Они пересекли заросшее тростником мелководье и вновь выбрались на сушу в густой тени, которую отбрасывал в лунном свете какой-то мавзолей. Оглядевшись, Конан убедился, что каменное строение было одним из многих сотен. Вверх по склону холма тянулись целые улицы украшенных скульптурами усыпальниц. Целый некрополь! Жутковатый пейзаж, смахивавший на городской. Только на улицах и перекрестках не было видно никакого движения, если не считать летучих мышей, с пронзительным писком носившихся туда-сюда в косых лунных лучах. Иные надгробия были вырублены прямо в песчаниковых скалах. Другие, смахивавшие на башни и ступенчатые пирамиды, были сложены из каменных блоков. Кое-где на стенах скульпторами были намечены окна и даже плющ, вьющийся по подпоркам. Рядом с ними возвышались небольшие холмики, снабженные дверьми с одной стороны. Вероятно, они служили входами в глубокие катакомбы. Угадать, хотя бы приблизительно, размеры города мертвых было решительно невозможно. Тесные дорожки для траурных процессий тянулись вдаль до самых предгорий, а иные так и вовсе пропадали в распадках. – Значит, говоришь, тут особо нечего грабить?.. – обозревая царство усопших и недоуменно качая головой, спросил Конан у Исайаба. – Да тут одних богатеев не меньше тысячи похоронено! – Все правильно, только охрана больно уж хороша, – буркнул Осгар. – Пригнись-ка лучше, пока тебя не заметили! – И он дернул Конана за руку, заставляя его убрать голову под свес крыши мавзолея. – Одна крупная кража вроде той, что ты предложил, может, и оправдается. Но возвращаться ночь за ночью ради грошовой добычи – чистой воды безумие. А теперь давайте-ка пошевелимся!.. Он вновь встал во главе и осторожно двинулся вперед между плотно придвинутыми друг к дружке обиталищами мертвых. Яркий лунный свет, игравший на белом камне, порождал густейшую тень, в которой очень трудно было заметить крадущегося человека. Тем не менее предводитель шайки двигался мучительно медленно, оглядываясь у каждого угла на все четыре стороны. Если Конан что-нибудь понимал, ванир высматривал не только обыкновенных двуногих стражников из плоти и крови. Спустя некоторое время и киммериец начал разделять опасения такого же свойства. Ибо заметил краем глаза или ему показалось, что заметил, – бесшумные и таинственные движения среди могил... Наконец, выждав немного возле оконечности канала, они пробрались еще дальше и оказались напротив огромной бесформенной груды камней посреди открытого поля. Издали незаконченную постройку можно было принять и за крепость, и за дворец. Повсюду виднелись деревянные леса для рабочих и земляные пандусы для подвоза тяжестей. Внутри этой скорлупы уже можно было различить высокие, почти отвесные стены из светлого камня. Конан не стал ни о чем спрашивать: и так было ясно, что перед ними высилась недостроенная усыпальница Ибнизаба. Осгар обернулся к подельщикам: – Ты, Исайаб, стой на стреме. Отсюда хорошо просматривается весь котлован... – Потом ткнул пальцем в двух других: – А вы, прежде чем отправляться за мной, обождите, пока я скроюсь из виду. – Я хочу, чтобы Исайаб пошел с нами, – коротко проговорил Конан. – Если тебе так нужен кто-то на стреме, оставь парня. – Если Исайаб заметит неладное, – терпеливо объяснил Осгар, – он закричит совой, и мы поймем, что настала пора прятаться. Азрафель, ты умеешь кричать совой так, чтобы никто не отличил?.. Юный шемит явно не был настолько уверен в своих талантах. Он отрицательно помотал головой. – Вот видишь, – сказал Осгар. – Стало быть, Исайаб остается. А теперь смотрите... И ванир, не вдаваясь в дальнейшие обсуждения, внимательно осмотрел открытое место, после чего стрелой вылетел из укрытия. Плотная тень бегущего метнулась влево, потом вправо и слилась с глубокой темнотой возле стены. Когда Осгар скрылся под деревянным настилом, через площадку, двигаясь чуть менее искусно, перебежал Азрафель. Настала очередь Конана... Киммериец на миг призадумался, но не потому, что боялся. Ему не хотелось признавать главенство светлобородого ванира. Но тем не менее он понимал – придется, если он хотел использовать людей Осгара и его связи. Что ж, все или ничего!.. Он кивнул Исайабу на прощание – и последовал за спутниками. Он промчался между рядами обтесанных каменных блоков, то скрываясь в тени, то минуя полосы лунного света. Глыбы были громадные. Высотой они превосходили Конанов рост, и сказать, что они были неподъемно тяжелыми, значит, не сказать ничего. Некоторые были обтесаны лишь начерно и покрыты корками грязи; другие, лежавшие ближе к месту строительства, – тщательно обработаны и лоснились гладкими гранями. Приходилось смотреть под ноги и обходить кучи осколков: не ровен час, затарахтят под ногами. Готовые блоки покоились на круглых катках, сделанных из бревен. С помощью этих катков их подтаскивали к стене. На некоторых камнях красовалась целая сбруя из канатов и кожи: поперечные жерди позволяли одновременно впрягаться четырем десяткам рабочих. Несомненно, наутро их в первую очередь потащат по земляным насыпям наверх и рычагами установят на место. Конану не раз приходилось слышать, какая это тяжелая и смертельно опасная работа – затаскивать по узким насыпям тяжеленные глыбы... Все это и еще много другого киммериец заметил, пока крался, как кот, через строительный двор. Еще немного – и он притаился рядом с Азрафелем в глубокой тени под деревянным навесом. Осгар уже лез наверх по лесам с восточной стороны усыпальницы. Когда подбежал Конан, ванир махнул рукой, приглашая присоединиться. – Вряд ли они навели потолок в погребальном покое, – рассудил вожак шайки, когда они устроились рядом с ним на неструганых досках. – И уж точно не снабдили его богатым убранством. Иначе стражи тут была бы тьма-тьмущая. – Значит, мы удачно выбрали время, – решился заметить Азрафель. – Так-то оно так, – мрачно проворчал Осгар. – Только не возьму в толк, что мы станем делать с этими титаническими камнями. Будь нас сто человек, мы, может, и сумели бы выворотить хоть один! И действительно, какая-либо попытка разрушить стены выглядела попросту невозможной. Осмотрев незавершенные стены, воры с огорчением убедились, что внутренность постройки заполнялась вовсе не мусором. Повсюду громоздились все те же ряды гигантских каменных глыб. Зодчие не соединяли их ни раствором, ни стержнями, которые можно было бы ослабить. Камни удерживались собственным весом и точно подогнанной формой. Могильные воры живо добрались до самого верха стены. Им пришлось перелезть через один из пандусов; у его окончания торчали к звездному небу рычаги и подъемные устройства, а поблизости виднелся один из громадных каменных блоков. Он стоял там же, где его оставили на закате дня; строители только забили под катки деревянные клинья, чтобы глыба не съехала под уклон. Камень оставалось лишь немного сдвинуть вверх и вперед, и подъемные устройства смогут его зацепить. Конан тихо крался вперед, силясь разобраться в мешанине теней. Уже можно было рассмотреть внутреннюю часть усыпальницы с ее коридорами, колодцами и переходами. Он прикрыл глаза ладонью от лунного света... и вдруг услышал громкое «Ш-ш-ш!» Осгара. Конан шарахнулся в тень огромного камня. Мгновение спустя поодаль вновь раздалось шарканье ног и голоса, насторожившие главаря. Киммериец огляделся, прячась в тени. Ни Осгара, ни Азрафеля не было видно. Может, прятались по другую сторону того же самого камня? Да какая разница! Даже если стражникам взбредет в голову подняться наверх и проторчать здесь весь остаток ночи, трое воров безо всякого труда соскользнут через край пандуса и затеряются в хитросплетении деревянных лесов... Конан осторожно подобрался к углу каменной глыбы. В это время послышался деревянный стук, потом еще и еще. Конан обернулся и увидел, как полетели прочь какие-то деревяшки. Он узнал в них клинья, которыми были застопорены катки. Почти сразу раздался низкий рокочущий скрежет, и монолит начал двигаться. Конан стоял прямо у него на пути. Он ощутил тяжелое содрогание камня, потом нижняя грань ткнулась ему в лодыжку и начала придавливать. Глыба явно намеревалась расплющить его в лепешку! Конан отлетел прочь мгновенным прыжком и оказался несколько ниже по склону, но монолит уже набирал скорость. Перекатившись, варвар вскочил на ноги – и тут же попятился прочь. Глыба неотвратимо надвигалась. Она грозила догнать его. И раздавить. Клинья, наверное, выскочили все же не все: разогнавшись, камень стал разворачиваться боком. Отчаянным прыжком Конан миновал ближний угол, ободрав бок о твердую, как сталь, вертикальную грань. Камень заскользил мимо. Киммериец затанцевал во всю прыть, перескакивая через катки и пытаясь уберечь ноги. Еще немного – и глыба съехала с катков, чтобы вспахать земляной накат пандуса и успокоиться посреди тучи поднятой пыли. Бревна, освободившиеся от попиравшего их чудовищного веса, с громким треском запрыгали вниз. Конан, пригибаясь, нырнул под первые два. Третье шарахнуло его прямо в грудь, да так, что из легких вышибло воздух, а перед глазами расцвело багровое солнце. Он упал на колени, мучительно пытаясь вздохнуть. Когда наконец это ему удалось, воздух проник в горло пополам с каменной пылью. Где-то совсем рядом взревела медная труба. Послышался быстро приближавшийся топот. Подняться на ноги Конан не успел: какие-то люди в долгополых одеяниях уже хватали его за волосы и гнули за спину руки. Глаза ему запорошило, так что он едва-едва видел. Все же он уложил одного хорошим пинком, а другого боднул в живот головой. Но на помощь поверженным спешили еще и еще. В конце концов киммерийца просто смяли числом и долго били ногами. Когда прекратились удары, он обнаружил, что валяется, задыхаясь, на земле лицом вниз, а руки крепко связаны сзади. Прозвучала команда, и его без церемоний перевернули на спину. Он сморгнул, разглядывая неясные тени, столпившиеся над ним на фоне луны. – Ну и великан! – прозвучал голос. – Какой-то варвар с севера! – Вы только посмотрите, что за погром учинил этот глупец!.. – Что ты здесь делал? – раздался еще один голос, принадлежавший кому-то, облеченному властью. И был этот кто-то, судя по произношению, из образованных. На человеке был темный плащ, а под плащом – только набедренная повязка с окованным медью ремнем. То есть примерно то же, что и у других кладбищенских стражников, стоявших вокруг. Лишь властный и уверенный вид, а также золотой обруч на лбу изобличали в нем офицера. Когда он наклонился над Конаном, киммериец увидел на его лице морщины, какие появляются, если человек годами свирепо хмурится. – Ты пришел один? – спросил он пленника. – Подумай хорошенько, прежде чем отвечать! Конан молча смотрел в хмурые глаза офицера. Он прислушивался, не происходит ли где погоня, но не услышал ни криков, ни беготни. Лишь со стороны отдаленного канала доносился плеск. Должно быть, он означал, что Осгар с Азрафелем благополучно удрали. Какой-то миг Конан боролся с искушением обратить на этот плеск внимание стражи. А может, вообще рассказать им все как есть и тем отплатить за предательство? Но нет, ведь Исайаб был ни в чем не повинен. А может, и Азрафель, – мальчишка совсем еще юн, такого легко обвести вокруг пальца. Кто выбил клинья? Разумеется, Осгар. Выбил в расчете на то, что Конан будет либо раздавлен, либо попадет в плен. Что ж, с Осгаром он разберется позднее. Если только проживет еще сколько-нибудь долго... Его мучители не заметили отзвуков, далекого бегства. Они снова принялись пинать киммерийца, вымогая признание. – Во имя пояска Иштар! – наконец выругался кто-то. – Вонючий варвар, должно быть, по-шемитски не разумеет! – Точно! Он, верно, из тех, кто является издалека, чтобы поработать на строительстве великой могилы! – А с чего это такие, как он, воображают, будто достойны трудиться вместе с нами, шемитами? – Тихо! – рявкнул офицер, свирепо обводя глазами своих подчиненных. – Слушай же ты, чужестранец! Знай, что тебе грозит немалая опасность, – не только телу, но и душе. Если ты хотел пробраться в лагерь рабочих и присоединиться к тем, кому платят, ты крупно ошибся. Ты совершил святотатство и за это предстанешь перед священным судом! И он махнул рукой воинам, которые живо подхватили Конана и поставили его на ноги. – Ну так что, северянин? Ничего не хочешь сказать? – снова обратился к нему офицер. Потом поднял руку и ухватил варвара за подбородок. – Отвечай, какая нелегкая тебя сюда принесла? Зачем тебе понадобилось скатывать камень? Ты знаешь, каких денег это стоит?.. Давай говори, и, может, этим ты спасешь себе жизнь! Вместо ответа Конан опять попробовал вырваться. Теперь, когда он стоял во весь рост, большинство стражников были ему едва по плечо. Еще чуть-чуть, и он нырнул бы с откоса и уволок с собой несколько человек. Угомонить пленника удалось лишь с помощью длинных кривых кинжалов, приставленных к телу. – Хватит! – прозвучало распоряжение командира. – Он либо полудурок, либо немой! В стражницкую его!.. Кладбищенские охранники плотно окружили Конана и потащили его по пандусу вниз. Потом – через залитый лунным светом строительный двор к воротам, которых он раньше и не заметил. Они выходили на ближайшую к городу часть некрополя; сторожевые огни на городских укреплениях были отчетливо видны над гладью каналов, над крышами береговых развалюх. Оставив четверых держать Конана за связанные руки и еще двоих – покалывать его кончиками кинжалов, носитель золотого обруча подошел к воротам. Конан слышал, как один из стражников совершенно будничным тоном спрашивал офицера: – Еще один нарушитель?.. Как обычно, – на кол?.. – Нет! – недовольно, скрипучим голосом сказал офицер. – Хотя проходимец заслужил этого больше, чем кое-кто другой! Он северянин... довольно любопытный тип. Одно телосложение чего стоит! – Офицер кивнул в сторону пленника, и стражник окинул Конана оценивающим взглядом. – Пускай с ним при дворе позабавятся, может, придумают что поинтересней кола. А мы свое дело сделали! Сделав пометку на вощеной дощечке, он отдал ее привратнику и возвратился. Щурясь на киммерийца в желтом факельном свете, привратник спросил удалявшегося офицера: – Значит, держать его до утра? – Не надо. Пускай сразу пришлют повозку... – И мрачный офицер добавил, покосившись на пленника: – Весьма сомневаюсь, что вы сумели бы продержать его у себя до рассвета! Конан слушал их разговор, стоя молча, с каменным лицом. Кто-то из кладбищенских стражей у него за спиной подтянул путы на руках и пробормотал: – Тьфу! Слишком легкая участь для подобного мерзавца! Я так привязал бы его к столбу посреди кладбища и оставил покойничкам на съедение!.. – Ничего, он свое всяко получит, – пробормотал другой. – Придворные игрища – это тебе не нашлепать и отпустить! |
||
|