"Зоя Евгеньевна Журавлева. Требуется героиня" - читать интересную книгу автора

все-таки индивид! Нет, ты индивид, сознайся! Нет, ты можешь!" Юрий сначала
хотел выставить мужичка вон, а потом и сам захохотал. Настроение у него
последнее время было паршивое и как-то давно не хохоталось. "А что?
Индивид!" - сознался, наконец, Юрий. Тогда мужичок вдруг перестал ржать, как
воды в рот набрал, и принялся сверлить Юрия цепким глазом из-под пенсне.
Просверлил насквозь и сказал:
- Я вас приглашаю в дело.
- А с кем имею честь? - поинтересовался Юрий.
- Виктор Иванович Хуттер, - сказал пыльный мужичок.
- Хуттер? - переспросил Юрий, это ему ничего не прояснило.
- Русский, хоть и маскируюсь под национальное меньшинство. Если вы,
конечно, про это.
- Конечно, нет, - сказал Юрий.
- Я так и думал. Так как же?
- А что за дело?
Тут Хуттер назвал город. Город был бесславный. И театр. Театр был прямо
поганый, об этом театре Юрий сроду не слышал доброго слова. И то и другое он
немедленно изложил вслух.
- За прошлое не отвечаю, - сказал Хуттер. - Меня там до сего времени не
было.
- Люблю скромных, - сказал Юрий. И согласился. Только еще счел нужным
сказать: - Между прочим, у меня спецобразования нет.
- Отлично, - сказал Хуттер. - Зато у меня два института. Один уступаю,
пожалуйста.
Шесть лет они там проработали. Тот театр Хуттер действительно вытащил.
А потом перебрался сюда - помасштабнее и к центрам поближе. И Юрий за ним
перебрался. Хоть были у него основания сюда не рваться. Или, наоборот,
мчаться сюда сломя голову. Но это уже другой разговор, вполне личный.
"Мне что в тебе больше всего понравилось? - любил вспоминать первую
встречу Хуттер. - Как ты текст с отвращением произносишь! Он, главное, твой,
ты же в нем органично, другого тебе не дано. Но с каким великолепным
отвращением! Как, знаешь, бывает: да, признаю - паскуда я, бяка! А себя -
бяку, паскуду - люблю и ни на кого не променяю! Такое было в тебе
самовлюбленное отвращение..."
Текст, верно, был скверный, сейчас зубы сводит, как вспомнишь. А
внутренне оправдать надо любой текст, иначе попросту не сыграть. Любой
текст, любую роль, любую пьесу, если уж за нее взялся. Вот именно,
"самовлюбленное отвращение", все точно.
- Нам с тобой, слава богу, есть что вспомнить, - весело сказал Хуттер.
И даже легонько толканул Юрия локтем, не толканул - понимающе тронул, как в
лучшие времена. Сейчас это был почти запрещенный прием. Этим он все
испортил.
- Есть, - согласился Юрий. - Только не слишком ли много у нас набралось
общих воспоминаний? Как у стариков. Не слишком ли мы им предаемся?
- Как прикажете понимать? - насторожился Хуттер.
- Никак, конечно, - вяло улыбнулся Юрий.
- Тише, - попросила Наташа. - Кажется, нечто новое...
Сбоева как раз предоставила слово дорогой гостье, доценту пединститута,
завкафедрой педагогики.
Доцент оказалась пожилой, очень свежей женщиной. Из тех, что набирают