"Валентина Журавлева. Некий Морган Робертсон" - читать интересную книгу автора

показывали мне плот на палубе "Олдборо", сразу промокла насквозь, и каждые
три часа я вычерпывал воду. Приемник скис в первый же день; сигареты,
хранившиеся в двойной пластиковой упаковке, размокли; я открывал консервы,
и, хотите верьте, хотите нет, там тоже была вода...
До сих пор помню странный шум этого дождя. Ветра не было, и в
абсолютной тишине мельчайшие капли оседали на крышу палатки, на плот, на
темно-серую поверхность моря, создавая монотонный шипящий звук, что-то
вроде бесконечного "ш... ш... ш...". Звук был приглушенный и настолько
ровный, что он не нарушал тишины. Он существовал сам по себе, отдельно от
тишины. Первые дни было муторно от этого бесконечного "ш... ш... ш...".
Потом плот начал оседать: вода просачивалась внутрь баллонов, она
плескалась внутри плота, и я слышал только этот зловещий плеск. Дождь
прекратился на восьмой день. Я с трудом запустил движок, и мир наполнился
его веселым тарахтеньем - ах, как это было здорово!
Дядюшка Хокинз напрасно упрекает меня в том, что я ничего не делал.
Когда ничего не делаешь на спасательном плоту, это тоже работа. Я
испытывал спасательные плоты, шлюпки, катера - словом, все то, что
официально называется аварийно-спасательными плавательными средствами.
Началось это, когда я учился в университете: случайно прочитал объявление,
решил подзаработать на каникулах... Профессионалов-испытателей не
существовало, компании каждый раз подбирали новых людей; редко кто
соглашался вторично подписать контракт. Для испытаний выбирали
отвратительную погоду, специально создавали аварийные ситуации, а экипажи
комплектовали по принципу наименьшего соответствия.
Я плавал на сорокаместных катерах, по комфорту не уступавших реактивным
лайнерам. Впрочем, к чему этот комфорт, если пятиметровые волны бросают
катер как щепку... Плавал на индивидуальных плотиках, заливаемых водой при
малейшем ветре. Плавал на классических шлюпках, конструкция которых не
менялась уже триста лет, и на наиновейших сооружениях из стеклопласта и
бериллия. Бывали спокойные испытания: сидишь на плоту в ста ярдах от
обеспечивающего судна и день за днем жуешь какую-то патентованную дрянь, а
врачи с интересом наблюдают, что из этого получится... Бывали испытания
бурные: по морю разливают нефть, поджигают, образуется нечто невообразимое
из пара, дыма и огня, и ты должен пройти сквозь это на катере, обмазанном
сомнительным защитным составом... Чаще всего программа испытаний
предусматривала все удовольствия: спуск на воду с горящего корабля,
три-четыре дня шторма, а потом пару недель тихого дрейфа с почти пустым
питьевым бачком...
Каждый раз наступал момент, когда я торжественно клялся: ну все, хватит
с меня, если удастся выкарабкаться, больше меня сюда не заманишь! А потом
все забывалось. В памяти оставались огромное звездное небо, торжественная
тишина и волнующее чувство близости к океану.
Полтора года назад мне крепко досталось в Саргассовом море. В тот раз
испытывались фильтры-опреснители, и сволочная фирма, изготовившая эту
пакость, настояла ради рекламы, чтобы на плоту не было резервного бачка с
водой. Разумеется, фильтры вышли из строя. Аварийная рация не сработала,
и, пока меня искали, налетел циклон, началась крепкая заварушка.
Обеспечивающее судно затонуло, надо же случиться такому! Обо мне вообще
забыли... Я вылез из этой истории на пятьдесят второй день и потом долго
отлеживался в госпитале. Времени было достаточно, я вдоволь наговорился с