"Валентина Журавлева. Урания " - читать интересную книгу автора

девушка в спортивном костюме и накинутой на плечи меховой куртке. В углу на
раскладной кровати лежал мужчина, уже немолодой, смуглый, чернобородый.
Я спросил Устинова, где остальные сотрудники пункта.
- Остальные? - рассеянно сказал он. - Ах, остальные... Двенадцать
человек третьего дня ушли с проводником на Зулумколды. Мы строим там опорную
базу... Я, Закревский и Хачикян, - он ткнул рукой в сторону чернобородого, -
поднялись к лагерю "три тысячи", это на девятьсот метров выше пункта. Потом
Хачикяну стало плохо, я помог ему спуститься... Да, да, не следовало
оставлять Закревского... Но вы должны понять...
Пока я понимал лишь одно: начальник астрофизического пункта настолько
взволнован и растерян, что добиться от него ничего нельзя. Собственно, все
они находились в том состоянии, которое Леднев обычно называл "ТП" - тихая
паника. И суетливый начальник, и Хачикян, и мальчишка-радист... Все - кроме
Елагиной.
Впрочем, о ней следовало сказать с самого начала.
Красота и ум - высшие проявления природы. Но ум иногда бывает злобен,
красота же всегда добра. Елагина была очень красива. Впрочем, красива - не
то слово. Красивых много. Я бы сказал - прекрасна. Т\т разница такая же, как
между Ай-Петри и Эверестом.
Лет двадцать назад мне случайно попался потрепанный томик "Популярной
астрономии" Фламмариона. На обложке, наискось порванной и склеенной полоской
пожелтевшей папиросной бумаги, была изображена женщина с глобусом у ног -
Урания, покровительница астрономии. Позади Урании светился звездами черный
провал неба. Урания улыбалась и показывала рукой на звезды. Она была совсем
земной женщиной, эта Урания, но в глазах ее отражался загадочный блеск
далеких звезд... Мне почему-то врезался в память этот блеск. С тех пор я
смотрел в глаза многих женщин- иногда очень красивые глаза, - но еще ни разу
не видел в них звездного отблеска. И только у Елагиной... Она была настоящей
земной женщиной, как Урания на порванной обложке "Популярной астрономии", но
свет звезд дрожал в ее глазах...
Я попросил Елагину объяснить, при каких обстоятельствах исчез
Закревский. Она подошла к висевшей на стене карте и начала говорить -
коротко, ясно, точно. А в глазах светился удивительный звездный отблеск...
Через три минуты я знал все.
Двое суток назад Закревский остался в лагере "3000". Устинов и Хачикян
спустились вниз. К вечеру первого дня Закревский радировал о важном
открытии. Радиограмма заканчивалась словами: "Мешает облачность. Попробую
подняться выше". Через три часа Закревский передал еще одну радиограмму.
Сквозь грозовые разряды удалось разобрать только два слова: "...гипотеза...
предполагал..." С этого времени прошло более суток. Закревский молчал.
Версия об испорченном передатчике сразу отпала: в лагере "3000" была
запасная рация и, если бы Закревский вернулся туда, связь возобновилась бы.
Меня удивило, как Закревский решился уйти из лагеря вечером, перед
сумерками.
- Он альпинист, перворазрядник. Хорошо знает горы, - ответила Елагина.
Это осложняло дело. Опытный альпинист за несколько часов мог уйти
довольно далеко от лагеря. Я спросил, о каком открытии шла речь в первой
радиограмме. Елагина вопросительно посмотрела на начальника.
- Открытие? - переспросил Устинов. - Ах, открытие... Это очень важное
открытие. Правда, еще нет уверенности... Но разве вам нужно знать... то