"Валентина Журавлева. Сквозь время" - читать интересную книгу автора

он породил Танату - смерть, Эриду - раздор, Апату - обман, Кер -
уничтожение... Это Хронос пожирал своих детей...
В конце концов дети Хроноса восстали. После долгой борьбы они
освободились от жуткой власти Времени. Так говорит легенда.
Когда-нибудь легенда станет явью. Не боги, а люди восстанут против
всепоглощающего Хроноса. Восстанут и победят. Тогда люди будут свободно
двигаться во времени, уноситься на тысячелетия вперед и возвращаться назад.
А пока великая безмолвная река времени несет нас неотвратимо,
неуклонно...

* * *

Первое, что увидел Садовский, были бесформенные светлые пятна. Потом одно
пятно, побольше и поярче, превратилось в полуприкрытое шторой окно. Другое
пятно медленно приобрело очертания человеческого лица.
Сначала все было серым. Цвета появились позже, не сразу. Прежде всего
желтый и розовый - от букета на тумбочке. Затем синий - от костюма Зорина.
Теперь Садовский видел, что губы Зорина двигаются - профессор говорил. Но
звуков не было. Они возникли внезапно, словно разорвав завесу.
- ... и делайте так, - говорил Зорин. - Сосредоточьтесь, голубчик.
Поднимите руку. Вы слышите?
Садовский не отвечал. Он слышал, но слова не воспринимались. В памяти
медленно - очень медленно - всплывали картины. Лепрозорий... Встреча с
Зориным... Бессонные ночи... Еще один разговор... Операционная...
- Сколько? - спросил Садовский и вздрогнул: голос прозвучал откуда-то со
стороны.
Зорин подпрыгнул на стуле, впился глазами в лицо Садовского.
- Так, так, - шептал он, машинально потирая руки. - Рефлексы, зрение,
мышление, речь... Значит...
- Сколько лет? - повторил Садовский, пытаясь привстать на кровати.
- Лежите, голубчик, лежите! Девятнадцать лет. Девятнадцать с лишним.
Скажите, вы...
- Девятнадцать! - перебил Садовский и вдруг рывком оторвался от подушки.
Глаза его, не мигая, смотрели на Зорина.
Медленно преодолевая инерцию, возникали обрывки представлений. Склеенные
впечатлениями, они превращались в мысли. Не сразу, путаясь и переплетаясь,
мысли выстраивались и выравнивались. И только тогда в сознании прозвучало:
ложь! Девятнадцать лет - это ложь! Зорин совершенно не изменился. Полное
бритое лицо, прищуренные глаза, едва заметные морщинки... Все как было!
Садовский покачал головой. Ему казалось, что он говорит.
- Спокойнее, Александр Юрьевич, спокойнее. - Зорин улыбался, скрывая
волнение. - Ну, говорите...
- Девятнадцать лет... Девятнадцать лет... - Садовский силился привстать.
- Вы... такой... не изменились...
Зорин растерянно улыбнулся, развел руками.
- Понимаете, это потом. Потом. Не все сразу. Я объясню.
- Не удалось... ничего не удалось! - не слушая его, выкрикивал Садовский.
- Проказа...
Он поднял к лицу руки. На белой, глянцевой коже не было никаких следов
проказы.