"Янина Жураковская. На краю времени " - читать интересную книгу автора

"Хорошо. Помогу. Но я хочу получить что-нибудь взамен", - мелькнула в
голове принца посторонняя, словно не его мысль. И кто-то тихо, но очень
знакомо рассмеялся.
- Хорошо. Помогу. Но я хочу получить что-нибудь взамен, - машинально
повторила гваньер, и в ее глазах мелькнул испуг.
Она отпрянула от парапета, чуть не до крови прикусив язык - но поздно.
Беззвучно застонала и, судорожно вцепившись в косу, села прямо на каменные
плиты, выстилающие площадку. Вельзевул и Люцифер, она действительно сказала
это вслух! Как только язык повернулся! Что он теперь о ней подумает?! Дело
ясное, ничего хорошего... Постой паровоз, не стучите колеса. С каких пор ее
волнует, что о ней подумают другие? А вот с тех самых, как этого "другого"
увидела... Ой, мамочки!.. А смешнее всего то, что она ни имени его не знает,
ни даже лица разглядеть не может. Вдруг он старый, жирный, уродливый и
вдребезги женатый? Нет, не с ее везением. Девяносто девять и девять десятых
процента, что он молодой, стройный, словно тополь, холостой, как патрон и
так офигительно красив, что влюбиться в него при лунном свете - дело десяти
секунд, ппри солнечном - ноль целых двадцать три сотых.
Конечно, она его вытащит (по крайней мере, попытается), но дальше-то
что? Тут и пророком быть не надо: счастливо спасенный подарит ей лучезарную
улыбку, пробормочет: "Я так тебе благодарен, так благодарен, ты мне теперь
как сестра!" или другой столь же изысканный комплимент, чмокнет в щечку,
махнет ручкой и упорхнет на крыльях любви к какой-нибудь ослепительной
блондинке/брюнетке/рыжей с кукольным личиком и ногами от ушей. А
горе-спасительнице останется подтаявшая шоколадка, цветочный веник, как и
она сама, начинающий вянуть, и должность безотказной жилетки, в которую
всегда можно поплакаться после крушения очередной великой любви. Потому что,
три тысячи дохлых кошек, мы в ответе за тех, кого приручили. Или спасли.
Нет, все же удачно она сказала про "взамен", вовремя перевела события
из плоскости лирико-трагической в сугубо деловую. Слава тебе, Господи,
глядишь ты за нами... Вот почему она так сказала, когда ни о чем подобном не
думала - вопрос. Серьезный. Головоломка, внутри которой прячется еще одна, в
ней еще, и можно ли перечесть их - неизвестно.
Но об этом можно подумать и завтра. Подвиг уже внесен в распорядок
ночи, самое время приступить к исполнению плана спасения.
Все-таки, что у него... кхм... потребовать? Что-нибудь мелкое -
оскорбить и без того уязвленное самолюбие: ему пришлось просить! Дважды! На
двух разных языках! Что-нибудь крупное - согласится, не раздумывая, и
вылезет только для того, чтобы собственноручно свернуть ей шею.
Фигурально выражаясь, конечно.
А, может, и нет.
Ей на ум не к месту и не ко времени пришла мысль о том, что ее любимые
фиалки засохнут, а коту придется перейти на воробьиную диету, но она выдрала
ее с таким остервенением, что заломило виски и, решительно стянув с шеи
шарф, принялась завязывать на нем узлы через каждый локоть. Длина приличная,
должно хватить с запасом, рассуждала она. Другой вопрос, выдержит ли
импровизированный канат вес молодого здорового парня? Хотя - натуральная
шерсть, ручная, плотная вязка, может, и выдержит. А, может, и... нет, долой,
долой эти мысли, задвинуть в самый дальний чулан сознания, закрыть двери и
навесить пудовый замок. Выдержит. Обязан.
- Думаю, я не в том положении, чтобы торговаться, - долетел до нее