"Игорь Журавель. Музыка падших богов" - читать интересную книгу автора

петляю по городу в полувменяемом состоянии.


* * *

Выхожу на пустырь. Перед моими глазами возникает такая картина: десяток
псов сидят строго на одной линии и испражняются. Выражения морд у них весьма
несчастные. Завидев меня, собаки поднимаются, перестраиваются в колонну и
убегают трусцой прочь.
Похоже, это и есть конечный пункт моего сегодняшнего путешествия.
Пустырем я назвал это место чисто условно. Не подумайте, что это
какое-нибудь огромное открытое пространство где-то, где непонятно,
находишься ли ты на окраине города или же далеко за его пределами. Место, в
котором я сейчас нахожусь, является ничем иным как просто пространством
между жилым пятиэтажным домом и бывшим детским садом, в здании которого ныне
располагаются какие-то малополезные конторы, входящие в бюрократический
аппарат нашего несправедливого капиталистического государства.
На земле вокруг много мусора и собачьего дерьма и немного дерьма
человечьего. Людям здесь справлять нужду не с руки - кто-нибудь из жильцов
может не вовремя выглянуть из окна и, если он не признает свободы человека
срать где душе угодно, все испортить. Лично я никогда бы не стал
испражняться на этом пустыре, я здесь разве что проблевался разок, когда из
школы пьяный шел. Но это давно было.
Данная территория заслуживает названия пустыря в первую очередь потому,
что она никем, кроме собак, практически не используется и располагается
здесь впустую. У нас ведь цивилизация людей, а не собак, не так ли? Впрочем,
когда-то это место казалось мне полезным, но было это недолго и очень давно,
в детстве, еще задолго до того как я начал возвращаться из школы нетрезвым.
Это был старт моей карьеры бытового анархиста. Тогда среди людей моего
возраста было модно носить с собой спички. Что с ними делать наверняка никто
не знал. Иногда ими поджигали петарды, но редко, так как петарды были далеко
не всегда. Но как немного для счастья нужно детям. Хватало и спичек. В
основном мы их втупую жгли где попало - во дворах, в детских садах, в родной
школе. Я тогда еще не слышал песню "Rammstein" а "Feuer frei", да, скорее
всего, и не было тогда такой песни в видимом мире, но огонь вызывал у меня
ассоциации со свободой, тут уж ничего не поделаешь.
Складывалось так, что все время кто-то мешал нашей невинной забаве со
спичками - дети, учителя, старушки на лавочках. И однажды в поисках
подходящего места для освобождения огня мы нашли этот пустырь. Но радость
была недолгой. Из окна вскоре выглянула какая-то глупая пьяная женщина и
прогнала нас, сказав, чтобы шли жечь спички на пустырь, а здесь люди живут.
Мы хотели спросить, что это за люди, и где же мы находимся, как не на
пустыре, но почему-то не спросили. Просто молча дуру прокляли и ушли.
Да уж, занесло меня. Не сомневаюсь, что это не случайно, но что я могу
найти на этом замусоренном пустыре? Пессимизм уж совсем было начинает
овладевать мною, как вдруг я вижу приближающуюся женскую фигуру. Она как
будто бы не идет, а парит над горами дерьма и сора. Когда женщина
приближается, я вижу, что это Грэйс Слик, она молода и прекрасна. Та самая
божественная Грэйс Слик, что вдохнула жизнь в до того весьма среднюю группу
"Jefferson airplane".