"Войцех Жукровский. Направление - Берлин " - читать интересную книгу автора

как шелковая.
На дороге - пыль столбом и голубоватый дым выхлопов. Когда солдаты
перебежали на другую сторону Шоссе, по нему снова потянулись армейские
обозы. Теперь они шагали повеселевшие. Вдруг из лесу им навстречу вышел
Наруг, конвоируя немца, с ног до головы заляпанного грязью.
- Войтек!
- Слава богу, ты жив, а мы уже беспокоились...
- Капитан о тебе спрашивал, - сказал Валясек и похлопал его по плечу,
словно проверяя, не привидение ли перед ним, но тотчас с отвращением стал
вытирать измазанную грязью руку о траву. - Чем ты занимался? Вымазался, как
свинья!
- Пришлось вытягивать его из болота. В камыши нырнул. Утку из себя
изображал, скотина. Держи руки на затылке! - рявкнул он на немца, который
отирал измазанную физиономию тыльной стороной ладони. - Проклятый
гитлеровец, своего же ухлопал за то, что тот хотел сдаться! А потом дал деру
в болото, думал, я его не выловлю.
Залевскому стало не по себе: он понял, что несправедливо обвинял
приятеля. Но ему стыдно было признать свою неправоту и протянуть Войтеку
руку в знак примирения. И он решил при первом удобном случае как-нибудь
загладить размолвку, пора положить конец взаимной неприязни.
Наруга торжественно повели к походной кухне.
- Ну ты и преобразился, - подтрунивал над ним повар. - Будто дня три в
гробу пролежал.
- Тьфу! Сплюнь три раза! - воскликнул Бачох. - Не то беду накличешь!
- Надо бы искупать немца! - подал кто-то мысль. - На веревку его - и в
колодец!
- А веревку - на шею! - добавил другой.
Немец, видя, что его тесно обступила толпа людей, чьи лица не выражали
доброжелательности, принялся торопливо шарить по карманам. Он достал
какой-то документ и, оттопыривая толстые губы, показывал фотографию.
- Ich habe Frau und zwei Kinder... so klein,* - говорил он, опустив
руку.
______________
* У меня жена и двое детей... вот таких маленьких (нем.).

- Чего он хочет? - скривился Острейко.
- Говорит, что у него жена и двое маленьких детей.
- А у того, которого он прикончил, остались старики - отец и мать, -
выкрикнул Войтек. - Переведите ему, пусть знает.
Войтек схватил немца за ворот, но пальцы скользнули по забрызганному
грязью маскировочному халату, и он с отвращением оттолкнул от себя пленного.
- Уберите мерзавца, а то я его пришибу!
Он отвернулся и опять подошел к полевой кухне. Залевский поплелся за
ним, как зачарованный. Ведь капрал не обязан был конвоировать немца до самой
деревни. У него было достаточно поводов, чтобы прикончить врага там, в
камышах, либо по дороге, в лесу, и никто не упрекнул бы его. Попросту этого
требовала справедливость. Однако капрал доставил пленного сюда, к поручику
Качмареку, чтобы тот допросил его.
Этот партизан строг не только к другим, но и к самому себе.
- Воды у тебя не найдется? - заглянул Войтек в котел, словно его