"Мария Жукова-Гладкова. Виски со сливками [D]" - читать интересную книгу автора

рисковать собой ради нее я лично не намерена. А потом, где гарантия, что
меня выиграл в карты владелец гарема? И почему ты считаешь, что эти две
истории вообще взаимосвязаны? Потому что мы с тобой познакомились? Потому
что брат одного из потенциальных победителей арендует цех на том же
заводе, с которого Рута послала тебе факс? Что - раз грузин, значит,
владелец гарема? Ну я понимаю, был бы султан Бурунди или там шах Ирана...
Да и вообще все это еще может оказаться хохмой. Какой гарем? Конец
двадцатого века. Петербург. Россия.
- А почему ты тогда так быстро прошлой ночью вещички собрала и ноги
сделала? - спросил Шулманис.
- Я не из гарема сбегала, - огрызнулась я, - а от нового хозяина. Я
не допускаю, чтобы мною распоряжались как вещью. Если я соглашаюсь
временно принадлежать какому-то мужчине, то делаю это добровольно. Я,
например, согласилась переехать к Волошину, потому что из претендентов на
тот момент он меня устроил больше всего. А девочке в моем положении
обязательно нужен дядя-спонсор. Какая ж я тогда модель? Марис усмехнулся.
- Кстати, твой сотовый в Питере работает? - продолжала я.
Мне надо было позвонить Павлу, волошинскому шоферу, чтобы узнать, не
выяснил ли он что-нибудь. А квартирный телефон засвечивать не хотелось:
вдруг определят, с какого номера звонили.
Марис протянул мне трубку.
Меня выиграл Геннадий Павлович Дубовицкий. И меня искали целый день,
вернее, вторую половину дня - с тех пор, как Олег Николаевич соизволили
проснуться и сообразить, что птички в клетке больше нет. Пока искали
только люди Волошина, для которого было делом чести отдать карточный долг.
Тем более, проиграл он меня при свидетелях. Павел опять настоятельно
порекомендовал мне сматываться куда-нибудь подальше и больше не звонить.
Я заявила Марису, что никакой связи между мной и Рутой нет, - если бы
я еще досталась Вахташе - другое дело...
Далее. Если Волошин не сумеет представить меня в самое ближайшее
время Дубовицкому, тот ему этого не простит. Судьба Волошина меня мало
волновала - так ему и надо, - но своя волновала, и даже очень. Мне совсем
не хотелось, чтобы за мои поиски взялись еще и люди Дубовицкого.
Желание отправиться временно в Латвию разгорелось с новой силой, о
чем я и поведала Марису. Это не вызвало у него энтузиазма - ему
требовалось мое, хотя бы временное, присутствие в Питере. Он заявил, что
уедет только с Рутой, а значит, я должна помочь ему ее найти. Уедем
втроем. Откровенно говоря, я не любитель ни шведских, ни русских троек, но
что ж, ради собственного спасения...
И тут я снова вспомнила про дядю Сашу. Известие о знакомом сотруднике
КГБ, или ФСБ, или чего-то там подобного, было встречено Марисом с большим
энтузиазмом.
Дядя Саша был трезв, сообщил, что какие-то молодые люди с очень
короткими стрижками и хорошо накачанными телами сегодня долго звонились в
мою квартиру и паслись у парадной. Баба Катя заявила им, что я там не живу
и квартира стоит пустая. Она что, не узнала меня вчера ночью? Мне
казалось, что узнала. Дядя Саша сказал, что готов хоть сейчас выйти к
площади Победы при условии, что я накормлю его горячим ужином.
Мы с Марисом тут же собрались ехать за Александром Петровичем. По
пути мы остановились в магазине "24 часа" и купили бутылку виски (для дяди