"Александр Жовна. Вызревание (Мелодраматическая феерия для кино) " - читать интересную книгу автора

пальцами звенья, словно четки. Другой, стиснув кулаки, жадно предвкушает
кровь.
Ну, что, помойка? Ты, кажется, имел к нам претензии?
Претензии... Странно, что вам известны подобные слова, - тяжело, хрипло,
опустив голову, говорит Митя. Чуть улыбается, не открывая глаз. - Какие
могут быть претензии к пустому месту? Или, скажем, к дерьму? Ну, воняет. Но
такова его природа. И ее уже не изменить, даже облив французским одеколоном.
Мразь... - прошипел ╗крутой╝ со сжатыми кулаками.

Тяжелый удар ногой пришелся Мите в живот, за ним последовал еще один - по
голове; видимо, это была железная цепь. Кровь залила глаза. Митю подняли за
руки и с размаху ударили лицом о бетонную стену. Потом били ногами, не
разбирая, до исступления. Затем жлобы расстегнули штаны и, смеясь, стали
поливать Митю мочой: одежду, лицо. Подобрав с земли его рисунки и разорвав
на мелкие клочки, они осыпали ими избитое окровавленное тело.
Знай свое место, помойка! В другой раз будешь умнее. Это тебе урок на
будущее.

Снова неземная космическая мелодия медленно наполнила окружающий мир и
забрала его с собой, оставив вместо него очередной странный сюжет.
Сквозь дым видно поле, все усеянное растущими из земли человеческими
головами. Где-то они только пробились сквозь поверхность, а где-то кто-то
уже вырос из земли по грудь, кто-то до колен. На дальнем плане кто-то,
видимо, окончательно дозревший, убегает с поля своего рождения.

*

Прошло какое-то время, прежде чем Митя пришел в себя. Он с трудом открыл
глаза, залитые кровью. Оперся рукой о стену, и на белой стене осталось
красное пятно, напоминающее овал. Митя провел окровавленными пальцами по
обе стороны овала - и получилось солнце. Он дорисовал ему глаза и рот.
Получилось веселое улыбающееся солнышко с короткими лучами, которое
обыкновенно рисуют дети мелом на асфальте.
Начинало светать. Митя уходил по дороге. А на белой стене весело улыбалось
солнце и рядом с ним были детским почерком начертаны кровью три слова :
╗Труд! Мир! Май!╝

*

Солнечный день. Приморский бульвар. Пестрые киоски, пиво, мороженое,
газировка, музыка, загорелые отдыхающие, шум морского прибоя. На своем
излюбленном месте наши знакомые оборванцы, свободные люди конкордистских
настроений. У них похмелье, с легкой тревогой оттого, что до сих пор нет
Мити. Молчалив Зиновий Гердович. Он щурится на солнце и хмурит лоб, сдвигая
свои густые брови. Зевает Шиш. Подкрашивает губы Люська.
Что-то долго нет его... - задумчиво говорит Кутя.

Люська отрывает от губ помаду, смотрит куда-то. Зиновий Гердович мочит
слюной палец и приглаживает брови.
Я прощался с ним последний. Все было обыкновенно.