"Леонид Жирков. Счастливчик (не оконч.) " - читать интересную книгу автора

Генералу Андросову, который произнес только три слова: "Поздравляю вас
офицерами!", было возглашено оглушительное "ура", не замолкавшее минут пять.
По мере того, как раздавали приказы, по ниточке выстроенные шеренги
расстраивались. Мы обнимались и целовались и у всех глаза сияли самым
безудержным счастьем.
Тем самым курсовым офицерам, которым за два года училищной муштры
многие не раз втихомолку мечтали именно в этот день сказать откровенно все,
что они о них думают, составляя в уме самые ядовитые фразы, теперь крепко
жали руки и совершенно искренне благодарили их "за науку". Понять счастье
этой минуты может только тот, кто ее пережил.
Заключительное слово генерала Андросова прозвучало так:
- Господа, сегодня вы наденете офицерские погоны. Эти погоны обязывают
всякого, кто имеет честь их носить, к достойным поступкам, порядочности и
приличию. Помните, что в глазах общества и света всякий ваш неблаговидный
поступок или даже жест будет приписан не столько вашей личности, сколько
всему полку, в котором Вам выпала честь служить, потому что полк, принявший
в свою среду офицера, тем самым гарантирует его порядочность и
воспитанность. Офицера, не умеющего держать себя как порядочного
человека, полк не потерпит в своей среде. Всегда помните это! Желаю вам
хорошей и честной службы!
После первых минут сумасшествия, когда генерал уехал, мы все по
традиции засунули трубочкой свернутые приказы под погоны и разобрались в
рядах. Вперед вышли ротные командиры и вместо уставного "смирно",
скомандовали "Господа офицеры!". Затем по команде "Отделениями! Правое плечо
вперед. Марш!", мы вытянулись в колонну, и пошли по дороге из лагеря в
Иркутск.
Мимо пригородов промаршировали, к зданию Училища. Конец не близкий, но
молодым ногам при повышенном настроении все было нипочем. В этот день мы все
были на ногах с 7-ми часов утра, оттопали в строю пятнадцать верст и никто
не чувствовал ни малейшей усталости.
После позднего завтрака в столовой Училища, все поднялись в роты, где
на каждой койке было уже в порядке разложено офицерская форма. Об этом
позаботились старые служители, которых в роте было по одному на пятнадцать
юнкеров, и которые в обыкновенные дни за особую плату чистили нам платье и
сапоги. Все мы стали мыться и переодеваться и должен сказать, что никогда в
жизни ни раньше, ни после я с таким удовольствием не одевался.
Уже на офицерском положении в Училище полагалось жить еще два дня.
Нужно было сдать книги и казенные вещи, получить 250 рублей, которые казна
давала на шитье офицерской формы, расписаться в многочисленных списках и
ведомостях и, наконец, проститься с начальством. Но это все потом, а сейчас,
сейчас в новой форме, нужно было как можно скорее ехать в город.
Производство юнкеров в офицеры стало праздником для всего населения
Иркутска. Уже с утра у ворот училищ толпились нарядные барышни, которым без
пяти минут офицеры по старинному обычаю дарили конфеты.

* * *

Военное училище, даже и для офицеров, не могло превращаться в
гостиницу. Поэтому все внешние правила продолжали строго соблюдаться. Каждый
приходящий и уходящий должен был пройти в дежурную комнату и явиться