"Леонид Жирков. Счастливчик (не оконч.) " - читать интересную книгу автора

после литургии в Петропавловском соборе у его гробницы, Государь Император
Николай Александрович с государыней Александрой Федоровной, в сопровождении
министра Императорского двора генерал-адъютанта барона Фредерикса и других
лиц Свиты, изволил прибыть в Гатчинский дворец для исполнения воли в Бозе
почившего предка.
Умилительна была панихида, коей я был свидетелем. Петропавловский собор
был полон молящихся. Присутствовали не только сановные лица. Тут были во
множестве и мужики, и мещане, бабы самого простонародного вида, было много
детей. Гробница Императора Павла Петровича была вся в свечах и живых цветах.
Эти свечи, эти цветы были от верующих в чудесную помощь и заступничество
Императора Павла за потомков своих и весь Народ Русский. Вера в Царя-
Заступника в народе сильно распространена. Особенно чтят память
Царя-Мученика и притекают к Гробнице Его, те, кто просят заступничества,
просят о смягчении сердец неправедных и жестоких, то есть простые люди.
После панихиды в то утро, и Государь и Государыня были очень оживленны
и веселы, собираясь из Петропавловского Собора, ехать в Гатчину вскрывать
вековую тайну. К этой поездке по их виду они готовились как к праздничной
интересной прогулке, обещавшей им доставить незаурядное развлечение.
Поехали, они веселы. Но дальше!
Государь Император вскрыл ларец и несколько раз прочитал содержавшиеся
в конверте листы. Дал прочитать государыне. Возвратились они в
Царскосельский дворец задумчивые и печальные, и о том, что обрели они в этом
ларце, никому ничего не сказали.
Если ты помнишь, то в прошлом письме моем я упоминал о Марии
Фридриховне Герингер, обер-камерфрау Императрицы Александры Федоровны. Она
при ней как постельничая боярыня, и является одной из ближайших к
императрице женщин. Но даже ей ничего не известно о содержании письма.
Единственное чего смогли от нее узнать, что в этот день государыня долго
плакала.
Теперь следующий факт. Два месяца назад, во время праздника
Крещенского Водосвятия, проходившего на Неве напротив Зимнего дворца, во
время салюта, производившегося батареей с Петропавловской крепости, одно
орудие выстрелило боевым зарядом картечи прямо по толпе придворных. В свите
были двое раненных. Объяснили сие происшествие, всем известными причинами.
Традиционное российское разгильдяйство! Якобы накануне проводили учения, и
забыли снаряд в стволе. По-моему, чушь! Налицо злой умысел. Но расплатился
за все командир батареи, коего перевили в крепость Кушка. И все! Все в свите
были взволнованы и удручены. Император же оставался, абсолютно спокоен, и
произнес странную фразу: " До 1918 года я ничего не боюсь!".
Теперь третья загадка. То, как я услышал о ней, конечно, не красит мое
поведение. Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, это, то, что
подслушал я невольно, совершенно не преследуя это своей целью. Я слышал
разговор Императора с бароном
Фредериксом. Барон предлагал Государю важную меру внутренней политики.
Задумчиво выслушав его, Николай Александрович сказал:
- Хорошо, давайте попробуем. Это ли, или что другое, не все равно? Мне
Владимир Борисович, не удается ничего из того, что я предпринимаю.
Фредерикс запротестовал. Тогда Его Величество у него спросил:
- Знаете ли вы, что в день моего рождения празднуют день Святого Иова
Многострадального?