"Андре Жид. Имморалист" - читать интересную книгу автора

это утомит тебя или, может быть, не понравится тебе.
- Почему же? - воскликнул я. - Приводи сюда всех детей, каких хочешь,
если это тебе приятно!
И я подумал, немного сердясь на то, что этого не сделал, что я отлично
мог бы привести Ашура.
Тем временем, я смотрел на свою жену; она была по-матерински нежна. Ее
сердечность была так трогательна, что мальчик ушел совсем обласканный. Я
заговорил о своей прогулке и осторожно дал понять Марселине, почему я
предпочитаю гулять один.
По ночам я еще по нескольку раз просыпался окоченевший или мокрый от
пота. Эту ночь я спал очень спокойно, почти без просыпу. На следующее утро я
был готов, чтобы выйти из дому, с десяти часов. Была хорошая погода; я
чувствовал себя отдохнувшим, не слабым, радостным или, вернее, весело
настроенным. Воздух был спокойный и теплый, но я все же взял свою шаль, как
предлог для знакомства с тем, кто мне понесет ее. Я уже говорил, что сад
прилегал к нашей террасе; таким образом, я сразу в него спустился. Я с
восторгом вошел в его тень. Воздух был пронизан светом. Акации, цветы
которых распускаются значительно раньше листьев, благоухали, - если только
это не был лившийся отовсюду легкий аромат, который проникал в меня, приводя
в экстаз. Вообще, я дышал свободнее; походка моя становилась от этого легче.
Однако я сел на первую же скамейку, но скорее от опьянения и головокружения,
чем от усталости. Я огляделся. Тень была легка и подвижна, она не падала на
землю, а, казалось, едва касалась ее. О, свет! Я прислушался. Что я услышал?
Ничего. Все. Меня радовал каждый шорох... Я вспоминаю деревцо, кора которого
показалась тогда мне такой странной, что мне пришлось встать, чтобы подойти
пощупать ее. Я прикоснулся к ней движением, каким ласкают; я в этом нашел
восторг. Я вспоминаю... Не в это ли утро, наконец, суждено мне было
родиться?
Я забыл, что я один, я ничего не ждал, забыл время. Мне казалось, что
до этого дня я так мало чувствовал, - ради того, чтобы только думать, что
под конец я удивился: мое ощущение становилось таким же сильным, как мысль.
Я говорю: мне казалось - потому что из глубины моего раннего детства
поднялись, наконец, тысячи воспоминаний о тысячах забытых ощущений. Это
новое ощущение моих чувств приоткрывало мне их тревожное познание. Да, мои
чувства, отныне пробудившиеся, вспоминали всю свою историю, воссоздавали
свое прошлое. Они жили. Они жили. Они никогда не переставали жить и
обнаруживали, даже сквозь мои годы учения, свою скрытную и лукавую жизнь.
В этот день я никого не встретил и был рад этому. Я вынул из кармана
маленький томик Гомера, который я не открывал со времени отъезда из Марселя,
прочел три фразы из Одиссеи, хорошенько запомнил их, потом, найдя
достаточную пищу в их ритме и насладившись ими вволю, я закрыл книгу и
продолжал сидеть, дрожащий, более живой, чем мог вообразить, с душой,
онемевшей от счастья...

IV

Марселина, видевшая с радостью, что мое здоровье, наконец,
восстанавливается, уж несколько дней рассказывала мне о чудесных фруктовых
садах оазиса. Она любила воздух и ходьбу пешком. Свобода, которой она
пользовалась благодаря моей болезни, давала ей возможность совершать длинные